Легко догадаться, что авторов «Пражского студента» волновало нечто большее, чем столетней давности злоключения незадачливого фехтовальщика и картежника. Изображая студента Балдуина, так легко превращающегося в доппельгангера, которому неведомы ни неуверенность первого в себе, ни его идеалы, Вегенер имел в виду немецкий народ, который легко может стать вооруженным отщепенцем-убийцей – внешняя политика кайзеровской Германии не оставляла сомнений в том, что большая война неминуема.

Рисунок 88. Кадры из фильма Пауля Вегенера и Стеллана Рийе «Пражский студент» – каше и двойная экспозиция выявляют слабые места немецкой буржуазии

Фильм «Другой» (реж. Макс Макк, 1913 г.) содержал еще более прозрачный намек на те же обстоятельства. У героя фильма, адвоката Галлерса, после падения с лошади начинается странный недуг: он превращается в «другого» и участвует в ограблении собственного дома, а затем снова становится Галлерсом, который ничего не знает ни о каких ограблениях. В фильме эффективно используются крупные планы – актер Альберт Бассерман играет то чопорного доктора Галлерса с идеальной осанкой, то сутулого бродягу с криминальными повадками (Рисунок 89).

Герой «Другого» излечивается от своей болезни – в 1913 г. еще можно было надеяться на такой исход событий. Но в 1914 г. начинается война, и в 1915 г. Хенрик Галеен (Хенрик Вайзенберг) и Пауль Вегенер выпускают картину «Голем» (фильм утрачен) о древней глиняной статуе, которая, оживленная в наше время, начинает убивать людей. На немногих сохранившихся кадрах фильма видно, как впечатляюще использует крупные планы и контровой свет один из лучших немецких операторов Гвидо Сибер, чтобы сделать Вегенера в роли Голема как можно более устрашающим (Рисунок 90).

Рисунок 89. Кадры из фильма Макса Макка «Другой» – два характера, одно лицо

Наконец, фильм в шести частях «Гомункулус» (реж. Отто Рипперт, 1916 г.) – это уже политическая сатира, лишь чуть прикрытая фантастикой. Гомункулус (датчанин Олаф Фенс) – искусственный человек, созданный в странном приборе, практически сверхчеловек. Общество отторгает его, и тогда он захватывает власть над страной и начинает большую войну. Кого имели в виду кинематографисты – действующего кайзера Вильгельма II или какого-то будущего тирана? В финале Гомункулус погибает от удара молнии.

Зигфрид Кракауэр пишет о «Гомункулусе»:

«Фильм появился на экранах примерно в то самое время, когда немецкий философ Макс Шелер читал публичные лекции о причинах, обусловивших ненависть к Германии во всем мире. Немцы действительно напоминали Гомункулуса: они сами мучились комплексом неполноценности, нажитым благодаря историческому развитию Германии, которое губительно сказалось на самосознании немецкой мелкой буржуазии».{55}

Конец 1918 г. – революция, бегство кайзера и капитуляция – крайне травматичный опыт для всей Германии. Тревога и страх предвоенного и военного времени сменились разочарованием и болью – превращение гордой и высокоразвитой нации в своеобразного «другого» не принесло ничего, кроме двух миллионов мертвых солдат, экономического краха и глобального унижения. Люди искусства не могли не отрефлексировать эти чувства. Именно этого и не хватало для окончательного формирования немецкого экспрессионизма.

Рисунок 90. Кадры из фильма Хенрика Галеена и Пауля Вегенера «Голем» – великий и ужасный 

Рисунок 91. Кадры из фильма Отто Рипперта «Гомункулус» – сверхчеловек от рождения до смерти

По определению экспрессионизм, возникший в противовес импрессионизму – направлению, представители которого отображали свое впечатление, часто пассивное, от окружающего мира, экспрессионисты выражали собственные переживания. Нельзя сказать, что экспрессионизм не воспроизводил действительность – он выражал ее, но через эмоции, порожденные этой действительностью. «Пражский студент», «Другой», «Голем» и «Гомункулус» были ранними опытами художников, чье кризисное сознание помогало экспериментировать со смещением реальности и отображать жизненные страхи в виде кошмарных существ вроде мистических существ или более реалистичных злодеев.

Послевоенная ситуация в бывшей Германской империи, которая стала Веймарской республикой, также способствовала развитию кризисного создания. Экономика страны была крайне нестабильной, с резким контрастом между очень богатыми людьми и полунищими массами. Это болезненное состояние, внутренние страхи и эффекты искаженного сознания так и просились на пленку.

Вот что пишет Кракауэр о чехе Гансе Яновице и австрийце Карле Майере, авторах фильма «Кабинет доктора Калигари», который стал манифестом немецкого экспрессионизма, соединив в себе целый ряд экспрессионистских идей – о смертельном безумии, о мании убийства, о злой воле, о сомнамбуле, не ведающей, что она творит:

В один из октябрьских вечеров 1913 года молодой поэт Ганс Яновиц, живший в ту пору в Гамбурге, отправился на ярмарку, надеясь там в толпе найти девушку, незадолго до этого пленившую его красотой и манерой держаться. Репербан, этот злачный район, известный каждому матросу, был запружен палатками. Гигантский памятник Бисмарку стоял, точно угрюмый часовой, у торговой гавани в Хольстенвалле. Из сумрачного парка, окаймлявшего Хольстенвалль, до Яновица донесся приглушенный девичий смех, и тот, полагая, что смеется его исчезнувшая избранница, устремился в парк. Смех, которым девушка, очевидно, приманивала своего кавалера, пропал в кустах. Когда через некоторое время Яновиц двинулся к выходу, из-за деревьев внезапно вынырнула зловещая фигура и направилась, как показалось Яновицу, в ту сторону, откуда слышался смех девушки. Краем глаза Яновиц успел разглядеть этого странного человека. С виду он был обыкновенный буржуа. Скоро он исчез в темноте, и дальнейшие поиски уже не имели смысла. Наутро крупно набранный подзаголовок местной газеты сообщил: «Чудовищное сексуальное преступление в парке Хольстенвалля. Юная Гертруда… убита». Смутное предчувствие подсказало Яновицу, что Гертруда и есть та самая девушка с ярмарки, и он пошел на похороны жертвы. Во время погребальной церемонии Яновицу вдруг показалось, что в толпе находится убийца, еще не схваченный полицией. Человек как будто узнал его тоже. Он оказался тем самым зловещим незнакомцем, появившимся в парке из-за деревьев…

…У Карла Майера, совсем еще мальчика, оказались на руках трое братьев. Пока он, колеся по Австрии, торговал барометрами, пел в хоре и подвизался в деревенском театре на выходах, его интерес к сцене укоренился и возрос. Не было такого театрального жанра, который он не изучил бы за долгие годы кочевой жизни……В военное время, по свидетельству Яновица, Майера не раз подвергали психиатрическому обследованию, и он, должно быть, сильно обозлился на военных психиатров-чинуш, занимавшихся его делом…

…Подданные австро-венгерской монархии, они были