— А вы куда?

— С тобой. Ты присматриваешь за внучкой. Я — за тобой. Вместо тебя ничего делать не буду. Хотел доказать, что справишься? Справляйся. Я, конечно, помогу, но дочка запретила. Отчет перед ней держу. Каждый час сообщения посылаю, — показывает мне открытый мессенджер, и я вижу своё фото у плиты. Когда только успел?

Сначала не знаю, как на это реагировать, но разбирает смех. Эта женщина собралась окончательно свести меня с ума. И как только смогла уговорить отца поработать шпионом? Хотя… В первые секунды нашей встречи, я подумал, что он приехал, чтобы забрать ребёнка. И ничего бы я не смог сделать. Буду считать это шансом, что так долго просил у Яси.

Во время ужина Роберт рассказывает истории из жизни. Обсуждаем всякую ерунду. Я пью чай. Тренироваться на полный желудок нельзя. Настенька хвастается дедушке, что научилась рисовать портреты. Он хвалит её. И всё это мне напоминает посиделки со своей семьёй. Уже совсем скоро их увижу. У Лоры день рождения. Она не простит, если я не приеду. Это наша традиция — отмечать её день вместе.

После ужина мы все вместе едем в мой дом. Роберт не прекращает тараторить и некоторые истории действительно веселят. Надо признать, рассказчик он хороший. А когда подъезжаем к участку, который находится практически в лесу, он просит несколько минут, чтобы осмотреться.

— Лес тут сказочный. Сумерки. Должно быть страшно, но, наоборот, красиво и умиротворяюще. Я бы хотел написать этот лес.

Мы с Настей заходим домой. Оставляю её в кабинете. Выдаю ручку и чистые листы. Показываю, где меня искать, если что-то понадобится. Сам же иду в спортзал. Час пролетает незаметно. А после душа спускаюсь вниз. Девочка рисует, а дедушка ещё всё не зашёл. Завариваю кофе. Хочется есть, но позже. Выхожу на террасу.

— Замёрзнете же. Идите в дом. Я кофе приготовил, — мужчина стоит посреди двора и смотрит на макушки елей. Темнота сгустилась и мне не понятно, что он там рассматривает.

— А повеселее, чем кофе, ничего нет?

И ровно в этот момент из дома слышится звонкий детский плач.

— Настя! — Разворачиваюсь на пятках и несусь в кабинет.

Девочка стоит около открытого бара в луже коньяка. Вокруг сверкают осколки. Большие глаза-блюдца наполнены слезами и, увидев меня, она делает два шага вперёд.

— Стоять! — Получается слишком громко и малышка начинает не просто реветь, а орать.

— Я больше так не бу-у-у-уду!

— Вот же Шишкин лес! Это и было моё «повеселее, чем кофе»?

— Да. — И дедушка тоже вовремя прибегает. Только вот почему-то спокойно плюхается в гостевое кресло и, кажется, совсем не беспокоится за внучку. Пока он располагается поудобнее и ищет хороший ракурс для фотографии, я обхожу осколки и беру Настю на руки. — Пятнадцатилетней выдержки, — посмотрев на этикетку, констатирую.

Нет. Бутылку мне совершенно не жаль. Пусть хоть сколько стоит. Мне страшно за маленькие ножки. Она же могла порезаться.

— Ну, твою дивизию, — это одновременно и огорчённо, и со смехом. Испуг отпускает нас обоих, и я замечаю, что не просто так мужчина присел. Видимо от волнения подскочило давление. — Солнышко, ты не поранилась? Нет? Вот и отлично. Идите ножки помойте, а дедушка тут парами подышит и можно в прятки играть. Где там, говоришь, закуска и кофе?

— С вами точно всё в порядке? — Беспокоиться меня заставляет его бледный цвет лица.

— Идите. У меня таблетки с собой. Справлюсь.

— Первая дверь направо от входа в дом — это кухня, — найдет, не маленький. Да и не думаю, что он станет рисковать своим здоровьем.

Мы поднимаемся на второй этаж. Заходим в ванную комнату. И я пытаюсь поставить Настю в душевую кабинку, но девочка ещё сильнее прижимается руками к моей шее. Она как маленький котёнок, который намертво вцепляется в тебя своими тонкими коготками. Сдаюсь. Просто стою и жду, когда она хоть немного успокоится.

— Ну же. Надо помыть ножки. Они у тебя мокрые, — новая попытка проваливается, и я присаживаюсь вместе с ней на пол. — Испугалась?

— Угу, — прячет личико на моём плече хулиганка.

— И я, — обнимаю малышку крепко. — Очень за тебя испугался.

— А угол у тебя где? — Она отрывается и смотрит прямо мне в глаза.

— Зачем?

— Ну я же виновата, — и снова судорожные всхлипы, и она прижимается ко мне со всей своей детской силы.

— Маленькая моя. Солнышко, — глажу по голове, а сам растерян и не знаю, как правильно поступить и что сказать, чтобы не напугать её ещё больше. — Нет у меня углов. Есть носки с котиками. Хочешь? — Девочка осторожно кивает. — Тогда давай снимем твои носочки, и я тебе дам свои огромные, но с котиками, — несу откровенную чушь, но она расслабляется, и мы вместе моем ноги.

Она смотрится нелепо. Сидит с видом королевы посреди кухни на высоком барном стуле, ест мороженое и болтает ножками в огромных белых носках с рыжими котиками. Дедушка напротив неё попивает чай. Кофе ему нельзя, потому что давление и без него подскочило. Идиллия. Только вот я с тряпкой и ведром навожу порядок.

Смешно сказать, но за последние годы забыл, что такое бардак. Когда живёшь один, совсем не сложно соблюдать небольшие правила и не захламлять свою жизнь. Ем в кафе или ресторане. Для уборки раз в неделю приходит нанятый человек. Всё посчитано, рассчитано и работает, как часы.

Ещё забыл, что маленькие дети — это ураган, вечный бардак и море счастья. После уборки собираю документы, над которыми работал дома чуть больше недели назад, а кажется уже, что это было в прошлой жизни. Надо передать их Эрику. И застываю над портретом, который оставила Настя на моём столе. Голова огромная. Глаза кривые. Губы-бабочки. И волосы вразлёт. Зато галстук хорошо получился. Теплота детского рисунка трогает до глубины души. И я жадно впитываю её в себя.

Они же видели меня только вот таким, в деловом костюме. Может, именно это пугает Ясю? Может, поэтому она так яростно сопротивляется? Боится, что заставлю жить так, как удобно мне. Она же как-то говорила, что больше не хочет подчиняться. Хочет свободы.

Кладу рисунок к себе в папку к докуметам. В том, что это я, не сомневаюсь и секунды. Куплю рамку и повешу в кабинете. Заглядываю в ящик стола, беру паспорт. Нет. Кладу его обратно. Потом заберу. Перед вылетом. У меня ещё почти месяц. Не таскать же его с собой.

Малышка засыпает в машине, и я поднимаю её в квартиру на руках. А утром мы едем в больницу. По дороге заезжаем ко мне в офис. Награждаю Эрика бумагами, выдаю ему указания, словно ордена на грудь развешиваю. Он и так практически спит на работе, но не отказывает. Тяжело ему сейчас дома находиться. От него девушка ушла. Не говорит, почему, но окунулся с головой в работу. Пусть лучше работает, чем по барам его ловить.

В больнице нас ждёт прекрасная новость. Вероника, немного вялая, но улыбающаяся, сидит на кровати и рассматривает картинки в книжке. Их перевели в другую палату. Более удобную и комфортную. Ну, и нам разрешили приходить в любое время. Расценки негуманные, но так мне спокойнее.