— Просто выполните свой долг и сопроводите меня к Императору. — Нотки дерзости в голосе очень не понравились Анградэ, и он задумался, общается ли она так же с директором? Если да, то почему он ей это прощает?

— Кем вы себя возомнили, Амелия, если смеете так обращаться? — Он остановился перед ней и заглянул в глаза, еле сдерживаясь, чтобы не взять её за подбородок и не поднять, подчеркивая своё высокое положение во всех смыслах. — Он — ваш лорд! Господин! Но никак не «просто Император»! — Не пришлось поднимать её лица, Амелия сама вздернула носик, со злостью смотря на Анградэ. Но и тут он нашелся с ответом и улыбнулся уж больно мягко. Его взгляд переместился с её лица куда-то вниз, после чего он спросил: — О, ваш котик, я погляжу, в добром здравии. Вы к нему хорошо привязались?

Испугавшись, что сейчас опять начнутся признаки живодерства, Амелия отступила назад и, подняв кота на руки, прижала к своей груди.

— Не прикасайтесь к нему!

— Вы не в том положении, чтобы мне указывать, — пожал плечами Анградэ, но решил, что на сегодня хватит. Он вышел из комнаты и, обернувшись, пригласил выйти и Амелию. Ужин еще никто не отменял.

У Амелии была мысль взять кота с собой, но надежда, что этот человек не посмеет сделать больно её сердцу без разрешения Императора, взяла вверх, и Амелия опустила Льюиса на кровать, после чего проследовала за Анградэ.

Никогда еще она так не торопилась на ужин. Всё что угодно, лишь бы как можно быстрее избавиться от нового сопровождающего! Но именно сегодня ей путь в обеденную казался самым долгим в её жизни. Аура Анградэ давила. Он будто нарочно, с помощью какой-то магии, нагонял на неё неприятное склизкое чувство в душе, от которого было трудно дышать, а руки покрывались холодным потом.

Анградэ открыл дверь перед ней в обеденную, и взгляд Амелии почти тут же встретился с глазами Императора. Она открыла было рот, но, боясь, что Анградэ сорвет свою злость из-за ее вопроса на котенке, сдержалась.

— Леди прибыла, мой лорд. — Анградэ поклонился перед Императором, оставляя герцогиню уже на его попечение, после чего закрыл дверь уже с другой стороны.

— Вас что-то беспокоит? — поинтересовался Император, когда они остались наедине и уже приступили к ужину. Сегодня он опять постарался и приказал слугам приготовить нечто особенное из птицы и подать хорошее красное вино. Таким образом он хотел как поощрить Амелию после запоминания ею некоторых новых обязанностей, так и немного порадовать ее после общения с Анградэ. — Если вас что-то беспокоит, вы можете сказать мне. Я постараюсь решить вашу проблему.

— Милорд, — начала было Амелия, но чуть помедлила. Всё-таки с её стороны было немного невежливо и нехорошо вот так сейчас высказать всё по поводу Анградэ, но Император немного успокоил её своими словами. Амелия несмело посмотрела в глаза Императору. — Господин, я смела просить у вас лишь единожды. Молю и сейчас о милости. Можно ли мне не иметь в сопровождающих вашего генерала? — И чтобы слегка подсластить пилюлю, она добавила, чуть приподняв уголки своих губ. — Да и вы сами могли бы сопровождать меня так, как делаете после завершения трапезы. Разумеется, если у вас есть время.

Она будто знала, на чем сыграть, Император действительно задумался над ее предложением. Если он начнет провожать ее не только после ужина, но и до — это будет отличный шанс проводить с ней больше времени, а значит, и сблизиться. Но он вовремя опомнился, стараясь не поддаться соблазну. Анградэ неплохо справляется со всей ролью злодея, на его фоне Император почти что святым кажется. Так что в конце концов он приходил к выводу, что стоило продолжать эту игру. И в то же время он не хотел разочаровать Амелию:

— Я подумаю над этим, — сказал он, расправляя салфетку на коленях. — В скором времени вы станете моим секретарем, так что мы, скорее всего, на обед и ужин будем ходить вместе.

— Я буду вам очень благодарна. — Амелия и не скрывала своего разочарования. Скорее это было расстройство, ведь мысль, что теперь каждый раз придётся встречаться с этим ужасным человеком портила всё впечатление перед трапезой, которые ей даже стали нравиться. Вспомнив, зачем она сюда вообще пришла, Амелия оглядела стол, и её лицо озарила уже более радостная улыбка. — Выглядит всё очень аппетитно.

Расправив салфетку, Амелия очень долго выбирала, с чего начать, попутно думая, как бы обезопасить Льюиса. Она даже больше за него беспокоилась. Любое некрасивое слово сразу злило Анградэ. Император, судя по тому, как он встречает котёнка, кажется, не чувствовал к нему какого-то желания давить на Амелию через него.

— Тогда смею просить вас о другом, — сказала она, осторожно подцепляя ножку куропатки, заправленную какими-то вкусностями. Промочив горло вином и мысленно отмечая, что ей стали нравятся вкусовые предпочтения в белом вине Императора (красное ей казалось теперь больно невкусным!), Амелия не смела более поднимать взгляд на Императора. Эту дорожку в виде двух просьб подряд после отклонения первой она еще не прощупывала. — Вы не могли бы приказать господину Анградэ не прикасаться к Льюису. Мне кажется, он для него опасен. — Понимала, как глупо звучало, но, даже если Император знает о живодерских наклонностях генерала, не следовало в лицо обвинять Анградэ.

— Я не намерен запрещать что-либо своему лучшему генералу. Пока он верен мне, маленькие шалости позволительны, — строго взглянул на Амелию Император, но заметил ее разочарование и постарался смягчить слова. — Но я поговорю с ним.

Все же тактика Анградэ была довольно действенна, и так легко отказываться от нее не хотелось. Но не показался ли он слишком мягким по отношению к Анградэ? В то время как по отношению к ней он мог бы проявить больше участия. Задумавшись об этом, он медленно жевал птицу кусочек за кусочком. На самом деле Льюис и ему пришелся по душе, но он не мог ей обещать, что Анградэ перестанет угрожать жизни кота.

— Я постараюсь на него повлиять, но вы сами должны понимать, что я не могу уследить за всеми действиями своих людей, — постарался он восстановить свое положение в её глазах.

— Ах, «шалости». — Амелия не смогла скрыть нервного смешка, который вырвался из её уст. Вспороть живот коту или так явно намекать на это для императора было шалостью. Разумеется, он напрямую не мог этого знать, но что-то подсказывало Амелии, что он