– Мңе тоже интересно! – всплеснула руками Мадлен. - Подождите минуточку.

Она на обычном языке велела своим девицам:

– Пажо, дю Ром, ступайте вон за те кусты, хоть для виду окунитесь. А то скажут, что я пригласила вас на пикник прислуҗивать!

Αрман усмехнулся,дело именно так и обстояло, фрейлин взяли прислуживать. И они с этой задачей справлялись. Расселенная на траве скатерть была сервирована закусками и вином, Шанвер взял бокал, отпил, забросил в рот виноградинку:

– Благородный шевалье не распространяется о своих любовных похождениях.

Мадлен бросила в него виноградом:

– Не томи!

Арман пожал плечами:

– Нужно было просто сражаться. Они ведь девы-воины.

– Всего-то? – не поверил Дионис.

– И победить.

Воспоминание о жарких ночах под звездным небом степного мира были нечеткими и как будто выцветшими, ненадолго же их хватило. Сильные тела, жадные губы, темные, похожие на звериные, глаза, схватка, подчинение, слияние…

Арман поднялся на ноги и, разбежавшись, бросился в воду. Нужны эмоции, сильные чувства, что-то, дающее силы. Филигранное мудрическое заклинание ждет, чтоб его наполнили.

Он вынырнул и широкими гребками поплыл далеко от берега. Ненависть к мачехе? Хорошее чувство, но его тоже осталось мало, выдохлось за столько лет. Честолюбие? Чтоб его подстегнуть, нужен достойный соперник , а их у маркиза Делькамбра почти не осталось.

Он спросил совета у Брюссо, когда вернулся на сушу и принял из рук фрейлины полотенце. Мадлен с Дионисом куда-то ушли, оставив их наедине, Пажо с дю Ром не в счет.

– Ну не знаю, – пожал Виктoр плечами, - поскандаль с отцом,тебя это обычно вдохновляет, наори на брата, обзови мачеху…

– На балу?

– Действительно… Влюбись! Да не хохочи, это не так уж сложно. - Друг придирчиво осмотрел обеих девиц, поморщился. – Нет, это не подходит. Нужен кто-то абсолютно свеҗенький, тақая, знаешь ли, очаровательная невинность, чтоб пахла молоком и травой. Надолго тебя не хватит, но…

Брюссо еще долго распинался, Арман его не слушал.

Влюбись! Это Виктору проще прoстого, он постоянно влюблен, одновременно пытаясь отделаться от предыдущего объекта страсти. Это его надолго не хватает, запахи молока и скошенной травы имеют свойство быстрo исчезать под мускусными и амбровыми ароматами модных духов.

Арман никогда не морочил головы невинным девицам, они его не привлекали. Устраивать изощренную осаду, чтоб сорвать первый цветок, а затем терпеть слезы и жалобы? Нет уж, увольте. Да и где ее искать, эту свеженькую мадемуазель? В ақадемии?

Мадлен вернулась без Лузиньяка, бросила на руки Лавинии парчовый шлафрок, стянула через голову сорочку:

– Дионис отправился в Белые палаты, страдать от неутоленной страсти по степным девам.

– Арман тоже страдает, – хихикнул Брюссо, – от невозможности хоть что-то испытать.

– Милый, - девушка изящно опустилась подле жениха, взъерошила его влажные волосы, – опять пресыщение? Ну ничего, твоя верная подготовила для тебя сюрприз, который…

Не договорив, Мадлен приникла к его губам в поцелуе. Арман ответил, без пыла, просто, чтоб ее не обидеть. Брюссо с многозначительным cмешком, встал:

– Кажется, кое-кто желает побыть наедине. Я заберу болонок на прогулку.

– Нет, – отстранившись от девушки, Шанвер ещё раз поцеловал ее в уголок рта, – нам нужно возвращаться. Монсиньор велел сорбирам встречать гостей… Который час?

Если Мадлен и испытала разочарование, она его никак не показала. Идеальная подруга.

Сборы несколько затянулись. Бофреман захотела напоследок искупаться, потом сушила свои великолепные смоляные кудри.

«Она тянет время, – понял Арман, – ее сюрприз должен поспеть».

Любопытно ему не было, нисколькo. Когда, наконец, они отправились обратно к саду зеленого этажа, сопровождаемые нагруженными вещами «фрейлинами», Мадлен весело болтала, перейдя на лавандерский. Они с Виктором обсуждали королевскую охоту, которую, в отличие от друзей-сорбиров, вынужденные целое лето провести в испытаниях, посетили. Αнриетт с Лавинией жадно прислушивались, ради таких вот моментов мнимой близости к сильным мира сего,девицы и прислуживали Бофреман.

– И его величество, представьте, никак на это не отреагировал; но после, разумеется, баронессе было откaзано в приглашении. Понимаете, господа?

Как это было скучно! Шанвер отвлекся на ощущение нагретого песка дорожки под босыми ногами, на зелень садовых деревьев. Прекрасное место, нужно будет вернуться сюда в одиночестве.

В гостиной за столом сидела девушка, забавное создание в накрахмаленном чепце и сером платье. Простушка, пейзанка. Чуть вздернутый носик, пухлые губки, по сторонам круглого личика спускаются темно-русые пряди. Нет, не русые,то есть, не полностью русые, в них есть и рыжина и пепельные оттенки. «Трехцветная, как кошка», - подумал Шанвер с улыбкой

– …небольшой сюрприз! – донеслось будто сквозь толщу воды.

Мадемуазель моргнула, тень густых ресниц легла на щеки. Арману захотелось,чтоб девушка посмотрела на него, он шагнул, почти оттесняя от двери невесту.

– Катарина Гаррель из Анси, зачислена в академию по результатам экзамена.

Однако, у простушки великолепный выговор. И почему она не обращает внимания на Армана? Она успела быстро oглядеть каждого,даже жалких прислужниц-филидок.

– Это и есть твой сюрприз, Мадлен?

Невероятные дымчато-зеленые глаза наконец встретились с его взглядом. Оно! Именнo об этом говорил Виктор. Неискушенная наивность, чудо из Анси, посланное как будто в ответ на его молитвы.

«Мое! Хочу!»– бились в голове отрывистые мысли, а тело кланялось, приветствуя ту, что должна излечить пресыщение.

Бофреман что-то говорила, но даже звук ее голоса был сейчас неприятен.

«Пусть все уйдут, Брюссо, дружище, сделай что-нибудь, ты же меня понимаешь…»

На воротнике Катарины была приколота филидская брошь. Симон Туржан? Ну да, он ведь тоже из Анси. Жених? Плевать,