Незамедлительно прозвучавший голос в ответ был спокоен и даже бесчувственен. Вампирша не разделяла энтузиазма и «оптимизма» своего создателя, но не противилась, ибо это было против ее природы.

Когда все фигуры встанут на свои места, я призову Грандеров и они разрушат стены столицы. Сегодня… нет, пусть переждут нервную ночь и завтра стены обрушатся, а вместе с ними армии столкнуться лицом к лицу. Имперцев меньше, а подкрепление прибудет в течении трех-четырех суток. Здесь родится Ад. Мы должны собраться этот урожай и наполнить Гедо Мазо его силой.

Предвкушение в голосе Роан можно было черпать лопатой, Бланш была немного опьянена силой, что практически была в ее руках.

Как будет угодно. Скоро буду.

На этом связь оборвалась. Роан на секунду остановилась, в ее голове всплыл силуэт алоглазой убийцы. Немного поморщившись из-за сковывающих дыхания сомнений, Бланш создала пару клонов.

***

Акаме вернулась в лагерь, не без помощи боевых товарищей. Яд был сильным, но в тоже время действовал непродолжительное время и практически полностью ослаб после принятого антидота. Местные медики были на диво талантливыми в токсикологии, а именно в обнаружении, распознании ядов и следом в создании антидотов.

В лагере была живая суматоха, раненых перевязывали, перетаскивали на носилках. Здоровые солдаты лежали на голой земле, тяжело дыша. Осада шла очень сложно, медленно и мучительно. По всей видимости командование понимало, что их штурм будет очень долгим и поэтому не разменивалось личным составом попусту, меняя отряды, бросая в бой только готовых. Брюнетка к своему недоумению ловила на себе взгляды с оттенком страха или презрения. Она понимала из-за чего это могло быть, ибо проклятый клинок Мурасаме был известен во всей армии. Как и любые суеверия, появляющиеся из ниоткуда, так и репутация Акаме пополнилась грязными слухами о том, что в каком-то бою хозяйка проклятого клинка зарезала не только всех врагов, но и всех своих товарищей. Не специально, случайно. Царапины часто остаются и от дружеских клинков, когда плотность боя не позволяет нормально держать дистанцию. Иногда друзья могут нечаянно резать друг друга косыми взмахами в давящей толпе противников. Такую же дурь и откровенную ложь приписывали и ей. Обычные солдаты боялись идти с ней спина к спине, ибо длинная проклятая катана могла с легкостью прорезать их тонкий мундир, забрав жизнь, оставив только бесславную смерть.

Впрочем, она не реагировала на эти домысли и принимала их как нечто естественное. Ее прошлое покрыто кровью и врагов, и друзей, невинных и виновных. Акаме несла это бремя со всей чрезмерно напыщенной ответственностью. В отличии от Бланш, что принимала все смерти на своем пути, как средство достижения своей цели, Акаме считала каждую отнятую жизнь неким бременем, который будет лежать на ней до собственной кончины.

Девушка проследовала до штаба командования, быстро объяснив сложившуюся ситуацию и условный успех миссии, Акаме получила выговор за то, что не забрала оружие наёмных убийц. Капитан предполагал, что империя оснастила бы своих ликвидаторов не тейгу, так шингу. Это было весьма и весьма распространенной заблуждение в рядах младшего командования. Старшие знали, что даже маломощные копии тейгу стоило невероятно дорого, как в производстве, так и на рознице и оснастить ими всех «ликвидаторов» попросту невозможно. Не заметив несправедливого наказания, Акаме пошла к себе в палатку, ей выделили личный шатер, небольшой, но одиночный и с кроватью, чтобы она могла хорошо отдыхать и полностью восстанавливать свои силы. По пути, она получила свою порцию армейской похлебки, чему была сильно недовольно. Начиная с того, что порция была рассчитана на обычного человека, а даже после манипуляций Роан, Акаме съедала в два, а то и три раза больше, чем взрослый мужчин, закачивая тем, что она была жидкой и безвкусной, даже не соленой и не перченой.

Проглотив так называемую еду, Акаме без сил рухнула на кровать, не снимая запачканную одежду. Хуже уже быть не могло, выданные ей матрас не отличался ни новизной, ни чистотой. От него пахло старьем и затхлость, но девушка уже была рада тому, что только этим, а не мочевиной или кровью. Положив голову на соломенную подушку, Акаме почувствовала, как усталость накатывает с новой силой. Глаза слипались и сознание плавно утекало сквозь пальцы.

Сквозь глубокий сон, Акаме ощущала, как нечто холодное касается ее щеки. Никто в лагере не был настолько с ней близок, чтобы приходить в ее палатку и тем более прикасаться к ней. Всплыло чувство настороженности. Вспыхнувшие эмоции выдернули ее из сна. Раскрыв глаза, Акаме с удивление наблюдала руку в черной металлической броне и черный матовый шлем с вертикальной пурпурной светящейся полосой. Алоглазая на рефлексах попыталась нащупать свою катану, но она стояла возле стула в двух метрах от нее, хотя Акаме помнила, что засыпала с зажатой гардой в руках.

— Ты…

— Хорошо спалось?

Акаме не успела ничего сказать, ее голос потонул в возмущенном вздохе, Роан перебила несостоявшуюся речь своим легким и весьма нежным вопросом. Тон голоса соответствовал личине Лорда Рассвета, такой же мягкий, сладкий и абсолютно миролюбивый.

— Лучше… пока тебя здесь не было.

Акаме пусть и не имела привычки язвить на каждый неприятный вопрос, но не смогла сдержать себя, позволив гневу выйти наружу. Холодная рука отпустила ее подбородок. Роан сидела в пол-оборота, а ее длинный хвост был перекинут через ее ноги, но не касался кожи, пусть его толщина и была достаточной, чтобы придавить весь ее таз, не позволив двигаться.

— Боже-боже, Акаме, ты же знаешь, что все произошедшее – не по моей воле.

Слова Бланш без толики обиды или тоски, с таким же относительное бодрым, уверенным тоном были приняты убийцей, но абсолютно проигнорированы, ведь она это понимала сама.

— Зачем ты пришла?

В отличии от импульсивных напарников, Акаме понимала, что в прямом столкновении, особенно сейчас, ей не победить Роан. Силы были не равны, а ее броня защищала от проклятия мурасаме.

— Я… понимаю, что