— Но будущее еще темно.

— Не буду спорить. Итак, на что ты можешь пойти, чем пожертвовать, чтобы спасти жизнь Каролин? Сколько она, по-твоему, стоит?

— Я предлагаю тебе себя. Обмен.

— Банально. Дежавю. Мужчины меня не интересуют. Даже твой сын. Правда, надо сказать, я колебался: он так на тебя похож! Могло получиться забавно. Но Каролин была весьма убедительна, предлагала взять ее и оставить его в покое. Однако я за ней и пришел.

— Я могу предложить тебе только себя.

— Что она думает по этому поводу? Давай спросим…

Фьори провел рукой по лицу молодой женщины и сорвал со рта липкую ленту. Каролин поморщилась от боли.

— Ну как, доктор Дальри, — поинтересовался убийца, — вы согласны, если я вместо вас убью его?

— Нет.

Фьори обращался к Каролин на вы, и Нико понял, насколько он робел перед женщинами, даже если старался скрыть это изо всех сил.

— Замолчи, Каролин! — потребовал Нико.

— Тю-тю-тю! Милые ссорятся, — усмехнулся Фьори. — Кто же начинает со ссор?

— Если вы хотите меня, то пусть он уходит, и закончим с этим, — прошептала Каролин.

— Умоляю, замолчи! — почти выкрикнул Нико, уничтожая ее взглядом.

— Настоящая дилемма! — проговорил Фьори. — Кого же выбрать? Что мне подскажет сердце?

Дуло пистолета по-прежнему упиралось в висок молодой женщины. Нико надеялся, что он ослабит внимание, но этого не произошло. Комиссар ничего не мог предпринять, поскольку рисковал потерять все. Оставалось единственное решение: заставить убийцу говорить и тянуть время, пытаясь найти какую-нибудь трещинку. Однако минуты шли одна за другой, приближая драматическую развязку. От одной этой мысли Нико каменел.

— Постой-ка, — сказал убийца-прозектор, — я тут кое-что придумал…

Рука Фьори исчезла в вырезе блузки Каролин: он ласкал ей грудь. Нико прочел отвращение в глазах молодой женщины и сделал шаг вперед, уже готовясь броситься на ублюдка.

— Стоп-стоп-стоп! Назад! Здесь я решаю, а не ты. Смотреть разрешаю. Представь себе, как я их у нее вырезаю… Истинное наслаждение!

— Это не твоя мать, Эрик, оставь ее.

— «Ибо чресла мои полны воспалениями, и нет целого места в плоти моей», — начал читать псалом убийца.

— Ну так найди его! — вырвался у Нико крик отчаяния.

Фьори расхохотался и вытащил руку из выреза блузки. Теперь перед Нико стоял настоящий безумец, который становился неконтролируемым. У комиссара пробежал холодок по спине. Убийца вытянул руку с пистолетом, и Нико увидел, как он нажимает на спусковой крючок.

— Не-е-т! — заорал Нико что было силы.

Выстрел прогремел в квартире как звук разорвавшейся бомбы, от которого содрогнулись стены. Нико почувствовал, как мускулы его слабеют, а ноги, кажется, перестают подчиняться. Он падал. Пот стекал по позвоночнику. Мысли его путались, ситуация выходила из-под контроля. В конце концов, он же не железный. Он мог проиграть партию. Ему вдруг стало не хватать воздуха, и он понял, что задыхается. Комната вертелась, багровые буквы плясали перед глазами как предупреждение. Но было слишком поздно… Он услышал крик Каролин. Никогда уже он не сможет доказать, как он ее любит…

21. Седьмая женщина

От выстрела все они вздрогнули. Контроль над зданием был установлен, вход и выход запрещен. Жильцам предложили на время освободить квартиры. Рост и Кривен заняли позиции у входной двери, и им требовалось большое усилие воли, чтобы не ворваться в квартиру. От крика Каролин они похолодели, как будто их посетила сама смерть. Потом воцарилась гробовая тишина, и их охватило плохое предчувствие. Терон и Видаль снаружи забрались на балкон и прятались за закрытыми ставнями. Открыть их, державшиеся на старых, проржавевших петлях, не представляло никакого труда. Ждали только приказа комиссара Роста. У Терона был микрофон-передатчик, связь с шефом была постоянной. И в микрофон было слышно учащенное дыхание комиссара. Необходимо было что-то предпринять: Фьори обезумел и не выпустит живыми ни Каролин, ни Нико. Бригада подкрепления приедет с минуты на минуту, но не будет ли это слишком поздно? Кому предназначалась эта пуля?

— Можете ли вы войти в комнату? — послышался в микрофоне шепот Жан-Мари Роста.

— Без всякого труда.

— Отлично, вперед. Но очень тихо. А мы с Кривеном идем через входную дверь.

Жоэль Терон сделал знак капитану Видалю, который кивнул с очевидным облегчением. Майор Терон сорвал крючки, снял ставни и аккуратно поставил их на балкон. Видаль открыл задвижки балконной двери. На кровати в смертельном сне застыли старики. Полицейские двинулись вперед, обогнув кровать, шаги их заглушал ковер.

Рост же медленно открыл входную дверь. Всмотрелся в темноту — никого. Кривен позади него изнывал от бездействия. Они проникли в квартиру, держа оружие наготове. Действия, как лучше взять преступника, были согласованы заранее. Но в квартире было подозрительно тихо, и это настораживало. Что происходило? Были ли еще живы Каролин и Нико?

Беккер не выдержал. Он уже столько раз обошел вокруг машины, что сбился со счета. Да, вмешиваться он не имел права, но чувствовал, что все происходящее касается лично его. Разве убийца его не провоцировал? Этот мерзавец раскопал его тайну и сделал из него идеального подозреваемого. Но больше всего он думал о дивизионном комиссаре Сирски. Этот человек, внешне столь холодный и уверенный, стал ему чрезвычайно симпатичен. Расследование их сблизило, и он чувствовал, что комиссар разделяет рождающееся чувство дружбы. Он даже в мыслях не мог допустить, что убийца расправится с женщиной, которую любил комиссар. Как можно грозить полицейскому смертью? Беспокойство не уходило, но брезжила надежда. Наверное, это были самые лучшие полицейские во всей Франции. Они должны были найти выход. Или нет справедливости в этом мире.

* * *

Глаза Каролин наполнились слезами. Губы дрожали. Лицо заливала смертельная бледность. Веревки натерли ей руки, но она держалась. Она не теряла достоинства, как будто так было легче встретить опасность. Каролин была восхитительна, и он будет сражаться за нее до конца. Он сжал зубы, борясь с душившей его болью, и устоял на ногах. Кровь струилась по ноге, через которую прошла пистолетная пуля. Не первый раз он оказывался мишенью в перестрелке, но ранило его впервые, впервые стреляли в него в упор.

— Мои поздравления! — издевательски произнес Фьори. — Комиссар Сирски в роли главного храбреца! Ну так что, доктор, страшно? Ему так хотелось, чтобы я выстрелил в него, а не в вас, что я не мог его разочаровать.

— Чокнутый кретин, — прошептал Нико, — тебе отсюда живым не выйти.

— Да плевал я! Ну зачем мне продолжать жить, зачем? Назови хоть одну причину!

— Освободи ее.

— Даже не думай. Я говорил