Шрифт:
Закладка:
* * *
Министерство магии и госпиталь Святого Мунго — учреждения не только в корне различные между собой, но и далеко отстоящие друга в пространстве. Тем не менее, как убедился Квиррелл, в первые дни после окончания войны в них царила совершенно одинаковая неразбериха. Часть служащих сбежала; другая, выйдя из-под «Империо», пыталась разобраться в том, что натворила, будучи под чарами; третью больше заботила сохранность собственного места, чем ожидавшие суда Пожиратели и даже главный из них — бывший директор Хогвартса.
В общей сумятице никто не позаботился толком выяснить, кто таков этот тип со шрамами и по какому праву лезет с вопросами. Ему отвечали на ходу, впопыхах, но из обрывков, как из осколков во время раскопок, историк сложил нужную ему мозаику: выяснил, как попасть к Снейпу, когда и где должен состояться суд и кто является верховным судьей. Последняя новость заставила его выругаться вслух, чем очень оскорбились случившиеся рядом чиновные дамы.
Суровый аврор, дежуривший у двери в больничную палату, велел сдать волшебную палочку, все амулеты и артефакты. Узнав, что посетитель — сквиб и ничего из вышеперечисленного не имеет, недоверчиво хмыкнул, приказал поднять руки и долго водил по одежде посетителя непонятным приспособлением, похожим на рамку для колдофото. Потом разрешил пройти, но дверь велел оставить открытой.
Квиринус и сам не ожидал, что вид друга вызовет у него столь острый приступ жалости. Голова со свалявшимися волосами, совсем потонувшая в огромной подушке; острый нос, особенно заметный на страшно осунувшемся лице; плотная толстая повязка, которая приподнимала подбородок, придавая лицу выражение смешного и нелепого высокомерия. Если бы не взгляд, полный узнавания и знакомой иронии, Квиринус решил бы, что ошибся палатой.
— Принимай... в... заштопанные, — голос напоминал полухрип-полушипение, с которым общались друг с другом дементоры.
— И во временные сквибы, — Квиринус заметил мигавший подавитель магии. — Каково оно, все ручками делать?
Снейп в ответ скорчил кислую гримасу, такую знакомую и так прочно связанную с ним самим — деятельным, бодрым, уверенным в себе, что жалость Квиринуса тут же исчезла. А Снейп, морщась и беззвучно чертыхаясь, уже поднимался ему навстречу, неловко подтягивая к боку неподвижную левую руку.
Квиринус сел на стул у изножья кровати.
— Говорить тебе больно?
Кивок нечесаной головы и сразу — упрямое сипение:
— Расскажи... про бой.
Квиринус во всех подробностях описал битву за Хогвартс, спасение самого Снейпа и почти слово в слово пересказал диалог Поттера и Волдеморта.
Снейп со стоном отчаяния повалился на подушку:
— Он все узнал про нее... Ну почему я не сдох...
— Если это утешит тебя, кроме Поттера твои воспоминания больше никто не видел.
«Даже ты?» — читалось в недоверчивом взгляде. «Даже я», — последовал безмолвный ответ.
— Дай воды.
На тумбочке стоял стеклянный кувшин, который заботливая сестра недавно наполнила водой с укрепляющими зельями. Осушив стакан, Северус опять лег и заговорил более свободно:
— Пятнадцать лет верил, что у Поттера ее глаза... а когда заглянул в них как следует... Дурак! — он вновь сморщился, покрутил головой, словно пытаясь удобнее устроить шею внутри повязки. — Забыл, какие у нее были глаза... Зеленый — всего лишь цвет... Понимаешь? Забыл ее голос... даже лицо уже смутно... Один Патронус остался...
— Давай поговорим об этом позже. Если захочешь, конечно, — Квиринус понял, что пора менять тему. — Нашего с тобой ученика убили. Ты знаешь об этом?
Снейп кивнул. Квиринус выложил все, что было ему известно о гибели Шейфика.
— Амикус мертв, Алекто невменяема, — жестко заключил он. — Спросить не с кого. Только с самих себя.
— Его уже похоронили?
— Нет, похороны послезавтра. Я пойду.
— Когда меня будут судить? — после долгого молчания спросил Снейп.
— Секретарь Верховного чародея утверждает, что через неделю. И, как ты думаешь, кто теперь в Визенгамоте главный? — иронически усмехнулся Квиррелл. — Ни за что не поверишь... Корнелиус Фадж! Но это еще не все новости: Гарри Поттер собирается выступить в твою защиту. Мы с ним договорились, что он не коснется твоих отношений с его матерью.
— Фадж не любил Дамблдора, а Поттера просто ненавидел... раньше. Может, что-то изменилось, но с таким судьей и защитником мне прямая дорога в Азкабан.
— Есть еще Дамблдор. В крайнем случае повторим с его портретом тот же трюк, что и с Морганой.
— Эй, вы там, закругляйтесь, — донеслось от дверей. Квиррелл встал, собираясь уходить:
— Принести тебе что-нибудь: одежду, книги?
— Одежду мне уже вернули, а книги... Принеси свою «Историю»: хоть прочитаю полностью. Квиринус?
Он обернулся на полпути к выходу.
— Спасибо, что вылил все из Омута.
На третий день пребывания в госпитале к Снейпу явилась делегация от Хогвартса в лице Помоны Спраут и Поппи Помфи. Впрочем, сразу выяснилось, что приятельницы прибыли по собственному почину. Помфри с удовлетворением заключила, что Северус уверенно идет на поправку, а Спраут принесла новости: замок восстанавливается, МакГонагалл временно директорствует, а она, декан Хаффлпаффа, осталась без факультетского призрака. «Уж так жаль Толстого Монаха, так жаль...»
— Его звали брат Джером, — заметил Снейп. — Вы до сих пор не удосужились это узнать?
Помона смущенно ответила, что просто запамятовала, но настроение было испорчено, и женщины вскоре ушли, попрощавшись куда более прохладным тоном, чем здоровались.
А Северус после их визита твердо решил, что, как бы ни сложилась его судьба после суда, в школу он вернется лишь затем, чтобы повидаться напоследок с привидениями и Пивзом. И никого больше, за исключением Квиринуса, видеть не желает. Он даже обрадовался, когда его перевели из госпиталя в камеру при министерстве, запретив до суда любые посещения.
Глава 124. Тройной Непреложный
Корнелиус Фадж с трудом пережил обвал карьеры после возрождения Волдеморта. Скримджер раздражал его своей напористостью, бывшие
