— Однажды, мой дорогой друг, ты споёшь то, что тронет моё сердце, — голос Лутиэн заставил вернуться из воспоминаний в реальность, и самозванец поспешил отойти подальше к столам и подставить слуге бокал, чтобы его наполнили. Встречаться взглядом с принцессой лжецу казалось небезопасным.

— Я всегда пою только для тебя, — вздохнул Даэрон, смотря на любимую взглядом, полным безнадёжного чувства, от которого не хотел и не мог избавиться.

Лутиэн рассмеялась и, трепетно коснувшись ладонями лица менестреля, поцеловала его в губы. Ласково и холодно. Такая нежность доставляла больше боли, чем радости.

Келеборн отвернулся, чтобы не хотелось высказать безвольному менестрелю, что нельзя позволять даже принцессе топтать свою гордость, ведь Даэрон не просто певец! Это поистине талантливейший музыкант, летописец и создатель письменности! Он был ближайшим советником короля, пока… Не влюбился.

И, конечно, теперь его уже не спасти, что толку говорить, как он неправ…

— Принц Келеборн, — шелестя лёгким искрящимся звёздно-синим платьем со шлейфом и ниспадающими до пола рукавами, Лутиэн, двигаясь, будто в танце, в одно мгновение оказалась рядом с самозванцем, — ты прекрасно воплотил свой замысел. Благодарю от души.

— Не стоит благодарности, — учтиво поклонился Келеборн и предложил Лутиэн вино.

Присутствие принцессы в опасной близости заставляло чувствовать постепенную потерю опоры под ногами. Энергия, струящаяся потоками ледяной воды, заставляла сжиматься, словно от холода, но ощущение было приятным, несмотря ни на что. Что-то похожее ощущалось рядом с Майэ Уинэн и обычно означало благосклонность Айну.

— Когда в твой дом пришла война, — серьёзно и заинтересованно спросила Лутиэн, — что сделали Владыки?

Келеборн растерялся. Он мог в деталях рассказать о действиях своего короля и принца, о содеянном Феанаро и Нолдор в целом…

— Это был неистовый шторм, — опустил глаза Тэлеро. — Неожиданный и яростный. И злоба охватила всех. Не сто́ит речам о страшном прошлом Валинора звучать здесь сегодня.

Лутиэн, моментально потеряв к самозванцу интерес, вспорхнула дивной птицей и улетела к своему певцу, чтобы снова приласкать его, доставляя нежностью больше мук, нежели счастья.

— Принц, — обратились к Келеборну сразу три девы, создававшие скульптуры для галереи, — эта выставка, твоё детище, поистине прекрасна! Нам было неописуемо приятно работать с тобой.

Смотря на прелестных эльфиек и с досадой вспоминая, как должен реагировать, изображая Вольвиона, самозванец подумал, что настоящего принца здесь всё равно никто никогда не видел, поэтому…

Подав девам бокалы и многозначительно улыбнувшись, Келеборн поднял тост, обещая, что это не последняя совместная работа, и новые проекты можно начать обсуждать уже сейчас.

— Придется отложить разговоры с прелестницами и побеседовать с королём, — вмешался в непринуждённое общение Саэрос, странно задумчивый, с отсутствующим взглядом, и Келеборн был вынужден следовать за советником.

Владыки Дориата стояли около огромного полотна высотой в три, а длиной — в четыре с половиной эльфийских роста. Рама была выполнена из переплетения золотых и серебряных ветвей всех видов деревьев, растущих в Королевстве-под-Завесой, на листьях блистала роса из белого и голубого жемчуга. С картины смотрело прекрасное лицо.

— Я не позволю реке затопить нас, — с уверенностью говорила Мелиан, когда Келеборн подошёл. — Даже если Эсгалдуин потечёт в обратном направлении.

Тингол, держа супругу за руку, казалось, не обращал внимания на её речи, произносимые для троих приближённых, а лишь всячески демонстрировал подаренное Новэ Корабелом ожерелье из чистейшего белого жемчуга.

— Скажи, Вольвион, — обратилась Мелиан к самозванцу, смотря куда-то вверх, — как укрепляли набережные в твоём городе? Была ли необходимость защиты от затопления или больших волн?

— Мы защищались от чудовищ, — осторожно подбирая слова, ответил Тэлеро, — Моргот… Когда ещё его называли иначе, сказал, что создал в Средиземье монстров, которые очень сильны и могут напасть с моря. Тогда мы укрепили город и подготовились к возможной атаке. А когда на Валинор пала тьма, за оружие схватились все. Наготове оказалось всё, даже кухонная утварь.

— Страшные времена, — отрешённо произнесла Мелиан. — События тех дней ранили тебя, и сердце всё ещё кровоточит, но… Надо жить дальше, Келеборн. Скажи, можно ли защитить берег так, чтобы даже без завесы чар не было видно укреплений? Представь, что магии нет, и любые постройки заметны чужакам. Есть ли способ соорудить скрытые от глаз надёжные набережные?

Самозванец почувствовал ещё бо́льшую растерянность. Имея весьма скромные познания в строительстве, он совершенно не представлял, что от него требуется, а главное… Зачем рассчитывать на отсутствие чар, если они присутствуют? Это ведь магия Айнур, мелодия Песни Творения! Майэ Мелиан создала Завесу, используя свою изначальную силу! Неужели Моргот… Нет, он не может уничтожить то, из чего сотворён сам. Тогда зачем?..

— Я решу эту проблему, — учтиво поклонился Келеборн, надеясь, что от него более ничего не требуется, и можно уйти.

— Разумеется, — скривился Саэрос. — Поэтому в самое ближайшее время ты отправишься за город с мастерами Новэ Корабела и приглашёнными наугрим и тщательно исследуешь берег. Если вода в Эсгалдуине поднимется, Менегрот может оказаться в опасности.

— Я не допущу затопления, — повторила Владычица Мелиан, всё ещё смотря куда-то вверх. — Задача ставилась иная.

— И я сделаю всё, что в моих силах, — снова поклонился самозванец и, видя, что ему уже всё сказали, наигранно восхитившись ослепительной красотой и блеском короля Тингола, удалился.

Саэрос, казалось, опомнился. Только сейчас.

— Это потрясающий портрет, — залюбовался огромной картиной советник, — принцесса Лутиэн здесь будто живая.

Все взгляды, мгновенно ставшие восхищёнными, устремились на полотно. Дочь короля Тингола смотрела с портрета задумчиво, её улыбка казалась весёлой, беззаботной и немного грустной одновременно, словно постоянно менялась. Картина выглядела живой, и любоваться ей можно было бесконечно.

Примечание к части Песня из мюзикла "Леонардо" "Художник"

Повезёт или нет

Снег падал медленно, мягкими рыхлыми хлопьями, тая на лицах и рассыпаясь мелкими крупицами на одежде. Ставший привычным холод, на котором слеза успевает скатиться до подбородка, прежде чем замёрзнуть, уже не заставлял тосковать о тепле.

А на севере бушевал ураган.

— Какое решение примешь, мудрый владыка Финдарато? — спрашивал сам себя сын Арафинвэ, уйдя