– Я начинаю понимать твоего бывшего начальника.

– О чем вы?

– Ранее я не одобрял его действий и то что он так часто допускал с твоей стороны переработки, а сейчас…

Баринов делает паузу, выгибает бровь и у меня по коже бегут мурашки.

– Что сейчас? – уточняю нервно. Даже в такой ситуации любопытство оказывается сильнее.

– А сейчас, – с явным удовольствием, довольно жмурясь, продолжает начальник, которому, похоже, все происходящее доставляет наслаждение. – Оставлять тебя на переработки и эксплуатировать – одно сплошное удовольствие.

Рука вновь сама дернулась навстречу лицу шефа.

И опять поймал. Завел руки за спину.

– Я не в плохом смысле, – хмыкает шеф, опять без спроса меня целуя, но в этот раз скорее примирительно – легко, в кончик носа. А, нет, теперь еще и в губы, но тоже легко, дразня, чуть отстраняется. – Я не самый хороший человек, но тебе абсолютно не желаю зла или сделать неприятно. Не надо больше пытаться меня бить, хорошо?

– Пустите меня тогда! – дергаюсь, пытаясь высвободить хотя бы руки.

– Я отпущу, – покладисто произносит начальник, впрочем, не отпуская. Гад, опять целует, причем так, что у меня ноги подкашиваются.

– Это вы так отпускаете? – прерывисто дыша, спрашиваю я, когда появляется возможность. А мы опять, между прочим, на диване, начальник снова отвлекся на ремень, но сейчас, для верности, босс прижимает к дивану всем своим весом, видимо, чтобы не сбежала.

Пальцы Марата замерли на ремне, он сам весь замер, пару мгновений он был недвижим, как будто борясь с собой, а потом резко отстранился.

– Приношу свои извинения, – все еще нависая надо мной, но больше не давя своим весом, произносит шеф. Пространства достаточно, чтобы выскользнуть. – Ты можешь уйти. Либо остаться.

Замолчал. Буравит выжидающим взглядом.

Вот это, блин, у меня сейчас выбор. Гордо уйти, когда все внутри пульсирует и жаждет немедленного продолжения, либо остаться, но потом морально страдать.

В принципе… могу и пострадать морально. Так и так страдаю, над одним разом, если будет два, интенсивность этих страданий вряд ли изменится, да?

Нетерпеливо рванула за ворот рубашки Марата. Босс усмехнулся, почему-то убрал мои руки от пуговиц, переместив их себе на шею, и больше мне было не то что до разговоров, а вообще до каких-либо связных мыслей.

Гораздо позже узнала, как выглядит рабочая ванна начальника. Стою в душе под горячими струями и морально страдаю. Опять, блин, дала практически без сопротивления. Нет, теперь точно надо увольняться, всерьез, как работника меня тут воспринимать не будут. Что же я такая… страстная? Вот так живешь и почти под тридцатник узнаешь, что ты слабохарактерная сластолюб. Один плюс, тело мое мне очень благодарно, разомлело и будто бы поет каждой своей клеточкой.

Но почему все-таки Баринову так легко уступаю? Прямо не могу удержаться, и ведь знаю, что с ним никаких нормальных отношений не будет – пропасть в социальных уровнях, в финансовом положении, да вообще во всем. Он даже раздеться не соизволил, и мне не дал, а вот у меня всю мою одежду по кабинету раскидал. В душ со мной не пошел… но это, может, и правильно, от трех раз, может, моральных страданий стало бы действительно больше.

Уф, у меня до сих пор коленки как ватные, пальцы дрожат, а щеки горят. Самое ужасное, что я и сейчас не прочь продолжить. Дергаю за рычажок у душа и на меня резко полилась ледяная вода. Фу-ух, вот теперь полегче, отпускает.

Из душа еле-еле заставила себя выйти. С начальником уж очень не хочется пересекаться. Наверняка опять будет это: “Вероника Егоровна, спасибо за переработку, ловите денежки на счет”. У-у-у.

В кабинете тихо и пустынно. Шефа не видно. Ушел что ли? Отлично! Сейчас я тогда к себе в кабинет и бегом домой.

Влетаю радостная к себе, а там, за моим столом Баринов по хозяйски расположился и кофеек попивает… Да сколько же в него кофе влезает? И что, он сам что ли его приготовил?

– Готова? – уточняет босс, цепко меня оглядывая. – Тогда поехали.

– Куда? – на всякий случай осторожно уточняю.

– Отвезу тебя домой.

Хм, ну что-то определенно поменялось. Но не хватало еще, чтобы слухи поползли. Как-то вместе приехали, вместе уезжаем. Сейчас, правда, вряд ли кто это заметит, но мало ли, да и вообще.

– Я уже говорила, не нужно, доеду сама.

Не дожидаясь, пока Баринов допьет кофе и выйдет, чтобы закрыть кабинет, быстро выхожу одна. Надо будет, сам закроет, ключи все есть. А мне стыдно, не могу спокойно смотреть в глаза начальника.

Вышла быстро, но у лифта пришлось задержаться, дождаться, пока приедет. Баринов не вышел, кофе, наверное, допивает.

Все, лифт пришел, спускаюсь, на первом этаже двери плавно распахиваются… но выйти не могу. Путь перегородили два амбала в черных костюмчиках. Они, не дав мне протиснуться, заходят в лифт и нажимают на кнопку подземного этажа.

– Дайте пройти!

– Вероника Егоровна?

– Да, а что?

– Вы задержаны.

– С какого перепуга?

– Поступила информация о вашей подозрительной задержке на рабочем месте во вне рабочее время. У нашей службы безопасности появились вопросы.

– Да ладно, чушь не несите, лифт на парковку едет, там нет никакой службы безопасности.

Молчат.

– Это похищение? – скандально вопрошаю я. – Я звоню в полицию!

Достаю телефон, сразу, как лифт открывает двери на парковке. Блин, сеть не ловит. Да и реально позвонила бы я в полицию?

Амбалы подводят к знакомой черной машине, услужливо открывают дверь заднего пассажирского сидения. Сложила руки на груди, в знак протеста, и в машину не сажусь.

– Что в лес повезете? Может сразу в багажник посадите?

– Не волнуйтесь, Вероника Егоровна, садитесь в машину, – словно какие-то истуканы, без каких-либо эмоций твердит охрана.

– А если не сяду, скручивать будете? Учтите, я ходила на курсы каратэ.

– Еще и на курсы каратэ, – неожиданно фыркает прямо мне на ухо Баринов. Подкрался со спины. – Я так понимаю, боевыми искусствами тоже поверхностно владеешь. Вообще всем понемногу, да? Завтра напишешь мне полный список всех курсов и кружков, которые посещала за всю жизнь, я должен понимать, к чему готовиться, а пока садись в машину.

– Не поеду, – продолжаю упрямо состоять на своем. Лучше