На меня и так смотрели, как на мерзкое насекомое, а уж сейчас. Особенно, теперь, когда выяснилось, что это именно я — та человечка, из-за которой начались проблемы по всему королевству.

Кроме этого, гонцы передали и еще одно письмо с просьбой позволить своей «рабыне» получить слово от мужей. Хотелось, конечно, подтвердить статус-кво гонцов и послать их всех и разом, но не думаю, что в этом мире существует исконно русский адрес.

Ужик Гар прошипел что-то невнятно оскорбительное, и только взяв себя в руки и немного успокоившись, смог вернуться к понятной другим речи.

— Сейчас, после того, как ты ответишь уважаемым гонцам, тебя проводят к твоему жилищу. Будь готова к вечеру, мы придем подтвердить брачную связь.

— К своему жилищу, как я понимаю, я должна была отправиться еще вчера. Не так ли? Гонцам мой ответ дожидаться не долго. Никакого недопонимания нет, есть просто непонимание. Письмо Миалия если захочет, прочтет, если нет, то и не такие рукописи горели. — От наглости этого черного я сама начала общаться с шипением и рычанием. — Что касается моей готовности, то никаких подтверждений не планируется, по крайней мере, с вами. Ни с одним из вас. Вы вчера наподтверждались.

— А наша жена ревнует? Уже? — один из близнецов ехидно скалился.

— Нет. Брезгует. И да, уже! — даже для моего, не слишком опытного взгляда, было понятно, чем и с кем занимались наги этой ночью. — Мне, мужья испоганенные близостью с чужими женщинами и даром не нужны, и за деньги не сдались. Ложка и муж, вещи сугубо личного пользования, а тут общественное, да бывшее в употреблении.

Обернувшись, я поймала взгляд Мии. И испуг в нем боролся с восхищением. В ее глазах, я сейчас совершала подвиг. И милая, скромная девочка, видевшая в своей жизни очень и очень много зла, вдруг слегка заметно кивнула своим мыслям и решительно подошла к посланникам рода бывших мужей. Вскрыла письмо и начала читать его вслух.

— «Миалия. Не смотря на то, что ты позволила себе бросить нас пока мы болели, мы все же решили, что можем простить тебе твой необдуманный отъезд. И даже готовы полностью возместить потраченные на твою покупку средства. Надеемся, что ты понимаешь, насколько благодарна, ты должна быть, за наше великодушие». Нет, не понимаю. — Миа нервничала и поджимала губы.

— Вот и правильно. Не понимай, к тому же ни к чему тебе такое понимание. — Я хотела поддержать девочку, дать ей понять, что ее мужья не смогут до нее добраться.

— Ты настолько наглая, что еще и чужих жен учишь неповиновению мужьям? — а вот, и второй близнец подключился к разговору, но отвечать ему я не планировала вовсе. Хоть бы прикрыл царапины от женских ногтей на плечах. — Давно видно плетей не получала.

— «Пусссть только рискнет отдать приказ, я еще многое могу!» — Кажется, кому-то сейчас прилетит, и это не мне.

— Никаких наказаний, девочка вправе обидеться на ваше невнимание. — Нагиня, что полулежала на возвышении, красноречиво скосила глаза на фигурку богини.

Бедные наги, это как же надо бояться, что из шкуры выворачиваться всего лишь видя отдаленное сходство.

На этом, прием был окончен. Те самые наги, что привели нас сюда, проводили нас до каких-то зарослей ивняка, сквозь которые была прорублена тропа к небольшому земляному ходу, напоминающему вход в чью-то нору.

Даже не дожидаясь, когда мы дойдем до этого лаза, провожающие развернулись и, махнув рукой, что дом где-то там исчезли из поля зрения.

Дойти до этого, с позволения сказать дома, много времени ни потребовало. Как и осмотреть это строение, которое жилищем назвать было просто невозможно. Небольшое расширение сразу за порогом, длинный коридор, оканчивающийся большой каменной норой, и две норы по правую сторону коридора, меньшие по размеру, но с дырками на улицу. Видимо это были окна. Ни стекол, ни дверей, ни мебели. Даже очага не было. Просто наскоро пробитый коридор в толще камня.

— Это оскорбление. Даже для нагов. Даже по отношению к человечке. Жильем и пропитанием они обязаны обеспечить по клятве. — Миалия сжала кулачки до побелевших костяшек.

— Подожди, Миалия, а ты можешь повторить обязательства мужей-нагов по этой клятве? — Меня уже очень напрягал вопрос о возможности разорвать эту связь, а невыполнение условий клятвы это возможно, единственный шанс.

В то, что наги сами меня отпустят, отказавшись от связи, я не верила. Не теперь, когда я так душевно потопталась им по хвостам.

— Да там, тех обязательств… Жилье и пропитание, жизнь и защита. Из-за невыполнения второй части, и я, и Элина здесь. На свободе.

— А назвать эту трехкомнатную пещеру жильем нельзя. И пропитания я не вижу. А значит первое условие не выполнено. Клятва нарушена.

В воздухе появился знакомый запах фиалок, тепло прокатилось по запястью волной, а такой ненавистный браслет стал почти незаметен, разом потеряв все краски. Мы с девочками внимательно рассматривали его, с радостью и удивлением.

— А где-то на территории оборотней сейчас радуется один медведь! — Элина весело рассмеялась. — Интересно, он почувствовал ослабление браслета нагов?

— Элина, а один волк там рядом не радуется, нет? — Я тоже умела быть ехидной. — Давайте сегодня переночуем в лагере, в фургоне. А завтра уже посмотрим, что можно придумать с этим «жилищем».

Вечером у костра, поужинав кашей, мы сидели с отваром в руках и думали, наверное, каждая о своем личном. Молчание прервала Миалия.

— Я все думаю о твоем браслете. Все-таки первое условие не такое важное, если браслет не исчез. И если его заменит родовой, то уже разорвать этот брак будет невозможно.

— Миа, чтобы заменить браслет на родовой, в этом случае, нужно физическое подтверждение близостью. А это может произойти только с моего согласия. Каковы шансы у нагов его заполучить?…

— Больше, чем ты думаешь. — Миа резко перебила меня. — Думаешь, тебя будут уговаривать? Ждать? Просто один будет держать руки, а второй вольет зелье, смешанное с кровью нагов. И ты будешь корчиться от похоти, и согласишься на все, что угодно, лишь бы хоть чуть стало легче. Даже если тебе на утро жить не захочется от воспоминаний. А еще есть одна забава… Напоить этим зельем и бросить в закрытой комнате для наказаний. Даже не связывая. Неудовлетворенная похоть причиняет боль, похлеще любой пытки. Ползаешь и умоляешь помочь. Не важно кого, не важно как, не важно, что потребуют взамен. Но наги могут продержать в таком состоянии долго, очень долго. Потом дождаться когда несколько раз подряд вливаемое зелье начнет отпускать и выполнить твои просьбы, что звучали под воздействием дурмана. И смеясь говорить, что так твое тело мягче. Как правильно замаринованный кусок мяса. И даже когда ты останешься наедине с собой, покоя не будет. От мыслей и постыдных воспоминаний. Но даже если мучения не продлятся долго, то от этого зелья такой откат, что любое похмелье сказкой о любви кажется. Суставы выламывает, в животе, словно огненный ком. Тело то плавится в горячке, то леденеет от озноба. Тошнота и дикая головная боль. И жажда, которую нечем утолить. Потому что воды нет. И надо добраться до колодца, через весь дом. А в глазах все плывет и кружится, ноги не слушаются. А на пути всегда есть кто-то, кто даст тебе поручение от нагини и попробуй не выполнить. Плети не самое страшное, что может быть.