Альберт не ошибался. Черное дерево, из которого вырезал их неизвестный мастер, вероятно, росло очень далеко отсюда. Мадонна была пленницей Франции, связанной золотом и огражденной множеством свечей. Сын намеревался осуществить свою цель, но глаза матери говорили, что еще рано. Глядя на ее лицо, необычайно стойкое, Айша размышляла, долго ли эта молчаливая тоска останется неутоленной.

Горожане что-то бормотали, но Айша не произнесла ни звука. Она отказалась произнести хоть слово перед этой таинственной фигурой. Наконец Айша отошла от горящих свечей и направилась к выходу, но как только ее взгляд оторвался от черной Мадонны, ужасные видения устремились на нее из темноты. Красные и золотые гончие, которые преследовали ее и Жозефа, кидались на Айшу с оскаленными зубами. Она видела Лори. Слезы текли по ее лицу, и она отворачивалась от Айши в дымной от свечей комнате. Закричав, Айша побежала вперед и ударилась о каменную колонну. Ошеломленная, она упала на колени. Перед ее мысленным взором появился хозяин в поле с горящим сахарным тростником, и она почувствовала безудержную ненависть. Задыхаясь и обливаясь потом, Айша корчилась на каменных плитах. С того момента, как пуля из мушкета убила Жозефа, Айша старалась сдерживать свои эмоции. Теперь преграды рухнули, даже месть не могла спасти ее сейчас. Прошлое обрушилось на Айшу, и она рухнула под его тяжестью.

Айша едва дышала, сотрясаемая рыданиями. Девушке казалось, что голова у нее разрывается, потому что дьявол наполнил ее невыносимыми картинами, каждая из которых приводила ее в состояние агонии: смерть Жозефа, потеря Лори, горькое бегство из «Каскадов», кровь на ее руках. Мозг Айши заливала кровь, даже руки были липкими от крови, и она вытирала их об одежду и пыталась освободить шею. Еще хуже стало, когда видения прекратились, потому что рыдания по-прежнему душили ее. Айша почти не понимала, где находится. Одной рукой она конвульсивно цеплялась за каменную плиту, а другую протягивала в темноту, зовя Жозефа.

Чья-то рука коснулась ее. Ухватившись за нее, Айша встала на колени. Вокруг нее толпились какие-то фигуры; в их руках трепетало пламя свечей. Какой-то мужчина склонился над ней, и когда он нежно положил вторую руку ей на голову, Айша перестала рыдать. Раскрыв рот, она смотрела на него. Он произнес:

— Сын мой.

Люди вокруг шаркали ногами и шептались. И он сказал:

— Вы все уходите. Пусть ризничий останется с нами и поможет мне поднять это бедное дитя.

Айша вцепилась в грубую ткань священнической рясы и заплакала, уткнувшись в нее. Наконец им удалось довести ее до комнаты позади часовни. В ней стояла лампа на деревянном столе, несколько стульев, большой шкаф для одежды и сундуки, на которых были аккуратно расставлены дорогие чашки, тарелки и лежала тонкая ткань.

Ризничий, старый мужчина с непроницаемым лицом, был отпущен, и Айша сидела теперь на скамье рядом со священником.

У него было гладкое круглое лицо, карие глаза смотрели прямо и открыто, руки лежали на столе. Он доброжелательно рассматривал Айшу.

— Дочь моя, ты нуждаешься в помощи.

Айша закрыла глаза. Он понял, что она девушка. Вероятно, он знал все. Мадемуазель рассказывала ей, что служители Бога умеют заглядывать в человеческие души. Наступило молчание. Айша пыталась сдержать слезы.

— Я готов выслушать твою исповедь.

Айша взглянула на него. Она знала, что исповедаться — значит, рассказать священнику все о себе. Лори же убедила ее в том, что если раб доверится священнику, то это плохо кончится. Миссионеры всегда стоят на стороне хозяина. Чтобы не заговорить, Айша прижала ладони.

К ее удивлению, взгляд священника стал печальным.

— Тебя крестили, дитя мое?

Айша покачала головой. Он вздохнул и посмотрел на свои руки.

— Ты взволнованна, Господь хочет явить тебе свою милость. Только Христос может снять с тебя бремя твоих грехов и сделать тебя совершенной.

Айша заговорила, и слезы хлынули у нее из глаз.

— Что такое грехи? Они… — Она не хотела описывать страшные картины, надвигавшиеся на нее из темноты. — Это то, что причиняет мне боль?

Сначала сбитый с толку священник подумал и ответил:

— Да, дитя мое, тебе надо многому научиться. Ты была когда-либо прежде в Божьем доме?

Увидев легкое движение ее головы, он взял руки Айши в свои.

— Ты не дитя веры. Я не буду говорить с тобой о раскаянии и прощении, потому что пока ты еще бродишь в темноте. Я молюсь о том, чтобы ты искала слово Божье и снова пришла в эту церковь. Я вижу, как в тебе борются добро и зло. Ты сильна, но тебя увлекает что-то, я не знаю, что именно, и это уводит тебя очень далеко. Сегодня в этой церкви тебе был дан знак, Господь показывает, что одна ты не сделаешь ничего. Ты нуждаешься в Его руководстве, поняла?

Айша кивнула. Из книг она узнала понятия о добре и зле, но не понимала, какое отношение все это имеет к ее цели. Что должно быть сделано, надо делать. Сейчас, находясь под влиянием этого человека, Айша ощутила, что энергия возвращается к ней. Он сказал:

— Дитя мое, запомни: каждый из нас наделен силой, позволяющей причинить вред другим, но у нас есть сила, помогающая нам облегчить свою ношу, когда приходится выбирать между добром и злом. Я молюсь о том, чтобы ты под руководством Бога выбрала правильный путь. Каким бы ни был человек, Бог — это любовь.

Последний раз Айша слышала слово «любовь», когда оно сорвалось с уст Флоруса: он говорил о Ясмин. Она сама никогда не говорила этого слова Жозефу, никогда не слышала его от Лори. Слово проникло в ее сознание. Айша встала и отошла от стола, поняв, что теперь это слово будет преследовать ее вечно. Она любила Лори и Жозефа, но одну она оставила, а другой погиб ради нее.

Священник увидел лицо девушки и понял, что потерял ее. Он заботливо проводил Айшу в часовню и, прикоснувшись к ее плечу, заставил остановиться напротив Мадонны и встать на колени, повернувшись лицом к маленькому алтарю. Айша не осмеливалась снова посмотреть на Мадонну. Священник положил ей руку на голову и произнес несколько длинных фраз. Айша не догадывалась об их магическом значении, но слабость не позволяла ей убежать. Как и раньше, прикосновения священника были нежными и добрыми. Когда он закончил, она спросила:

— Что вы говорили?

— Благословение, дитя мое.

— Но слова… что это за слова?

Священник выбрал фразу, наиболее понятную этой язычнице, и, наконец, сказал:

— Господь обратит к тебе свое лицо, чтобы просветить тебя.

Внезапно надежды ее вернулись, и Айша поцеловала