Шрифт:
Закладка:
И он унижал людей, оскорблял их, издевался морально. У него были клевреты-доносчики, фавориты-любимчики, как у всех тиранов. И он обладал большой властью. Коррумпированный тип был этот начальник. А уйти с работы было непросто, такая была организация. Найти работу в той же сфере было невозможно практически, больше не могу сказать.
И вот этот начальник сильно заболел, очень сильно. Фактически был уже при смерти. Лечение не помогало, предстояла еще одна операция, потом еще одна… И его как подменили. Он испугался чрезвычайно, к тому же он сильно страдал. И он всех сотрудников попросил прийти в больницу, чтобы попросить у них прощения.
Это его надоумил один целитель; в смертельной опасности тираны забывают о цинизме и начинают во все верить. Сотрудники пришли, хотя не любили директора. Но когда человек умирает, люди становятся милосердными. Пришли они через силу и выслушали покаянную речь, которую шептал и хрипел умирающий…
И простили. Искренне и честно; интеллигентные люди были. Пожелали здоровья и исцеления, фрукты принесли, цветы, какие-то трогательные открытки подписали… И произошло чудо! После операций и лечения начальник выздоровел. Ему удалили легкое, часть желудка, руку у него парализовало. Но он выздоровел и вышел на работу.
А вот теперь продолжение: думаете, этот человек исправился? Стал гуманным и честным? Да ничего подобного. Он тотчас стал вести себя еще гаже и злее, вот и все. И уволил пару человек, которые не пришли в больницу. А остальных стал мучить и третировать еще хуже, чем раньше. Мстить за свое унижение…
Так что прощение – великая сила. И тот, кто просит прощения, иногда делает это не из искреннего раскаяния, а с определенной целью: избежать наказания, сохранить свое положение или исцелиться. И особо очаровываться и расслабляться не стоит.
Это как хулиган-мальчишка во дворе, который бросался камнями. Его схватят за шиворот или за ухо, он кричит: «Уй-я! Больно! Простите меня!» Его отпустят и простят. А он как схватит камень, как бросит им в того, кого только что просил простить… Люди редко меняются. И не стоит особо рассчитывать на духовное перерождение того, кто громко кается или шепчет просьбы простить.
Прощаем мы для себя в первую очередь. Но ложные надежды питать не надо. Так подумала женщина и уволилась, хотя это было очень невыгодно.
Но работу она быстро нашла, а ведь не надеялась! Может, тоже прощение помогло; умение прощать. И умение вовремя уходить, не надеясь на волшебное исправление другого…
Вот, скажем, явно плохое случилось с человеком.
Несправедливое, обидное. А он благодарит. И не потому, что следует учению Толстого о непротивлении злу, не потому, что с ума сошел. Искренне благодарит за спасение. «Ой, – говорит, – да вы же меня просто спасли!»
Это очень странно иногда работает. Но всяк злак на пользу доброму человеку. И яд становится лекарством для того, кто должен спастись.
Одну женщину пятидесяти лет взяли на работу после долгих мытарств. В небольшом городе она не могла работу найти, с прошлой ее уволили, когда она заболела и долго лечилась, восстанавливалась после операции. Она бухгалтером работала всю жизнь. А потом вот такое случилось и оказалась не у дел. Искала, уже не по специальности. И нашла.
Работу она нашла подозрительную какую-то и без оформления. Вроде как испытательный срок два месяца. Ей дали кучу заданий и пообещали, что возьмут в штат, если она будет хорошо работать.
Она и работала хорошо; к семи утра приезжала с другого конца города на маршрутке. Опрятно выглядела: белоснежный воротничок, выглаженная юбка, сменная обувь – туфельки. Немного духов, незаметный макияж. Прическу с утра лаком зальет. Волосок к волоску. И работает до ночи.
Коллектив токсичный; свары и злословие. Доносы начальству, которое все это поощряло: конкуренцию злую. Немного травли и капелька клеветы – как вишенка на торте. А женщина улыбалась и работала, ни на что не обращая внимания. Как блаженная какая-то.
Ее не взяли. Это обычная практика была: попользоваться и не принять на работу. И деньги не заплатили обещанные, дали копейки. А женщина расплакалась от радости и сказала: «Спасибо!» Нет, точно блаженная какая-то!
Дело вот в чем: она уже погибала без общения, сидя в своей квартире. И без работы; она была готова унитазы мыть, только бы быть среди людей. Только бы работать. Чтобы было ради чего вставать и чтобы было куда идти. И вот радость: теперь надо было заставить себя встать на слабые ноги, уложить волосы, надеть красивые вещи, духами брызнуться, которые год стояли на полочке…
Теперь надо доползти до маршрутки и доехать до работы. А там люди! Ну и что, что они похожи на персонажей художника Гойя; он хорошо ведьм изображал. Это живые люди, с которыми можно говорить. И даже иногда пить чай с конфетами. Конфеты надо с собой принести, там все считали. Даже кусочки сахара. И пакетики с чаем. Такой был коллектив.
Но вот это женщину спасло – работа и общение. Она выздоровела, ощутила прилив сил и устроилась на нормальную работу – сразу нашлось место. А этих прохиндеев она поблагодарила от души. И оставила им свои семь пакетиков чая и сахар, пусть угощаются! Может, им это пойдет на пользу!
А доброму человеку на пользу иногда идет даже зло. И во всем есть зерно добра, искорка света; если правильно понять и воспользоваться даже не очень хорошим предложением судьбы…
Ну и главное: иногда дисциплина и режим лечат. Общение спасает. Работа возвращает силы. А главное – ощущение цели и смысла. Для некоторых людей оно необходимо, так они устроены, эти добрые ответственные люди…
Вот вы придете ко мне в гости, предположим.
И все будет просто чудесно: будем пить ароматный чай, мармелад или конфеты есть. И беседовать о высоких материях или о жизни. Вы расслабитесь и откинетесь в кресле, вам станет хорошо и спокойно. Тепло и уютно. А потом я пойду и запру дверь в комнату, где мы сидим, на ключ. И скажу, что я не отопру двери еще час. И продолжу беседу.
Вернее, попытаюсь ее продолжить. Потому что желание вести добрые разговоры у вас растает, как сахар в чае. Вы испытаете смутное напряжение. Может быть, вы не собирались уходить еще часа два-три. Может, вы
