членами СПЧ Андреем Бабушкиным, Игорем Каляпиным и Евой Меркачёвой. Здесь же вы найдете беседы автора книги с жертвами пыток.

Глава 1

Мордовия

В Мордовии закрылись за ненадобностью две колонии, а оставшиеся (впервые за всю советскую и российскую историю) наполовину пустуют. Неслыханное выходит дело. Но радоваться рано: Мордовия по-прежнему «тюремный край», где на относительно небольшой территории предельно высока концентрация исправительных учреждений разного типа. Если быть точными, сейчас на площади меньше 50 кв. км располагается 14 колоний.

За последние годы мы далеко шагнули вперед в плане быта осужденных, и отдельные колонии Мордовии тому яркий пример. В них можно сколько угодно общаться с родными по видеотаксоматам, получать несколько высших образований одновременно и т. д. Но подчас все это «компенсируется» ужасным отношением к людям. Перестали ли осужденных превращать в «лагерную пыль» (определение приписывается Лаврентию Берии)?

ИК № 5. Как сидят полковники

Из досье

ИК-5 строгого режима для бывших сотрудников правоохранительных органов расположена в Леплей, Зубово-Полянский район Мордовии, это примерно в 500 км от Москвы. В свое время входила в состав Дубравлага (создан в 1948 году), была особым лагерем для политзаключенных вплоть до 1954 года. Колония рассчитана на 1087 заключенных. Фактически на конец 2021 года в ней содержалось 656.

Осужденный в телогрейке проехал мимо нас на повозке, в которую впряжена лошадь. Он вез сено, покрикивая на клячу: «А ну, пошла, родимая!» Эта почти киношная сцена, что и говорить, произвела на нас, проверяющих, сильное впечатление. А еще сразу бросился в глаза лозунг на территории колонии: «Общество тебя не отвергло. Твое пребывание здесь временное. Твое будущее в твоих руках».

Колония № 5

ИК-5 прославилась своими сидельцами: тут в разное время побывали полковник ГРУ Владимир Квачков, генерал МВД Денис Сугробов, полковник полиции Дмитрий Захарченко, генерал СК Александр Дрыманов… А сколько следователей, участковых, сотрудников ППС, прокуроров и судей тут сидели и продолжают сидеть — не сосчитать. Но много и тех, кто когда-то просто проходил срочную службу во внутренних войсках МВД и поэтому считается бывшим сотрудником (весьма спорное утверждение). Так, в категорию «БС» попал валдайский поэт Дмитрий Лучин, прославившийся не стихами, а тем, что ритуально убил и затем съел женщину. С каннибалом, получившим по приговору Новгородского областного суда 19 лет срока, в ИК-5 никто из осужденных не общается. Говорят, что он тут сам по себе, тихоня, работает уборщиком на швейном производстве.

Итак, представьте себе колонию, где территория поделена на участки. На каждом располагается двух- или одноэтажный домик с палисадником и импровизированным спортзалом на улице. Кругом чистота, все ухожено. Вообще внешне колония напоминает пионерлагерь советских времен (хотя начальник как раз любит повторять сидельцам: «Тут вам не пионерлагерь!»).

Заходим в один из отрядов. В коридоре стоят видеотаксоматы, причем с кабинками (чтобы можно было с женой и детьми поговорить не при свидетелях). Вообще в ИК всего 85 телефонных аппаратов на 656 осужденных (это лучший показатель среди колоний). В спальных помещениях шторы, комнатные цветы на подоконниках, картины на стенах. Сами стены выкрашены в сиреневый цвет, переходы из комнат — в арках.

Пока мы осматриваем помещения, начальник колонии говорит, что впервые в истории учреждения оно почти наполовину пустует. Это тем удивительнее, что еще не так давно тут было 1800 человек.

Как оказалось, нынешний «недолимит» связан не с тем, что следователей и прокуроров стали реже сажать, — отнюдь. Просто открылись два новых учреждения для этой категории — в Челябинске и Ставропольском крае. И всех «новеньких» отправляют туда, а не в Мордовию (в 2021 году в ИК прибыло всего лишь 27 осужденных). Кроме того, многих сидельцев ИК № 5 перевели по их письменному заявлению поближе к дому.

Впрочем, пока еще не всех желающих отправили туда, куда они попросили. Бывший глава столичного СК Александр Дрыманов подал обращение на перевод в ИК-3 Рязанской области (в Рязани живут его близкие, среди них есть инвалид I группы, который просто физически не может приехать к нему на свидание в Мордовию). У некоторых осужденных на руках даже есть решение судов о переводе. Но они всё ждут и ждут.

Больной осужденный в помещении отряда

— У меня родители — москвичи, — рассказывает заключенный Георгий. — Мать — инвалид первой группы, она ни разу не смогла приехать в Мордовию. А отец приехал, но путь его так измотал, что через несколько дней после поездки он умер. Я уверен, что если бы не дорога до колонии, он бы остался жив.

На производстве в мебельном, швейном, колбасном и макаронном цехах заняты 456 человек. Большая часть арестантов шьют. Как некоторые иронизируют, «на воле шили уголовные дела, а за решеткой — рабочую форму». Девять человек на момент нашего визита получали высшее образование. Оно здесь платное, но стоит в районе 11 000–20 000 рублей за семестр, и, как нас уверяют, некоторые осужденные эти деньги сами зарабатывают на производстве. Сидельцы, правда, на зарплату жалуются… Но, опять-таки, не все.

— Жалоб на условия содержания не имею, — говорит некогда главный следователь Москвы Александр Дрыманов. Он в телогрейке, в руках шапка-ушанка. На лице подобие улыбки (как не похожа она на его обычную!). — В колонии уже семь месяцев. В первом отряде. Работаю. Шью железнодорожные костюмы. Любой труд почетен.

— К психологу ходите? — спрашиваем мы.

— Нет, помощь психолога не нужна. Тут каждый сам себе психолог. Всё в порядке, не волнуйтесь. Зато кругом лес. Приятно утром встать и подышать чистейшим воздухом.

— Это хорошо, что не унываете.

— Есть небольшой нюанс. По УДО отпускают, основываясь на характеристике — исправился или не исправился осужденный. А что такое вообще «исправился»? Я вот 34 года в погонах проходил, служил стране. Я знаю, что такое самодисциплина. Как я должен исправиться и в чьем понимании? Люди за 50 лет вообще исправляются? Нужен какой-то новый термин, а то живем по советским, устаревшим.

Дрыманов поднял важную проблему. Тысячи осужденных не могут выйти по УДО, потому что в чьем-то понимании они не исправились.

Несколько сидельцев рассказали нам о медпомощи, которая им требуется (особенно тяжелая ситуация с инвалидами, среди которых есть колясочник). Но нерешаемых проблем, на наш взгляд, не было. Все, что нужно, — вывести людей на обследование и лечение, оборудовать для них туалеты и спальные места, решить вопрос с уходом для тех, кто не может за собой ухаживать.

Спортивный дворик