Шрифт:
Закладка:
Но как бы там ни было армия на третий день вперед не пошла.
Во-первых, требовалось провести дополнительную разведку местности чтобы не попасть впросак. А то после двух случаев засад попасть в третью, это было бы не просто глупо, а настоящий идиотизм.
Во-вторых, выяснилось, что понесенные Красновым и Дутовым потери убитыми и ранеными это еще не все неприятности.
Пришел вызов по радио от генерала Краснова. Генерал-майор Романовский лично выслушал доклад. Уже хотел отчитываться Деникину, как поступил новый вызов уже от атамана Дутова. И чем дольше слушал Романовский, тем более хмурым становилось его лицо.
— У нас проблемы, Антон Иванович…
— Что случилось?
— Взбунтовались татары при Краснове и башкиры при Дутове. У атамана Дутова совсем все плохо… Там дошло до стрельбы между башкирами и его казаками…
— Из-за чего?
— Из-за больших потерь в лошадях. Из бомбометов били в основном по ним… В общем башкиры передумали идти в поход и захотели вернуться. Но не пешком же? Вот и потребовали отдать лошадей что уцелели у казаков. Те естественно отказались… ну и сами понимаете, слово за слово…
Деникин понятливо кивнул.
— И что, ушли?
— Ушли…
— А у Краснова как?
— Там до стрельбы не доходило, но он сообщает, что примерно треть татар ушли еще ночью. Остальные тоже не спешат продолжать поход. Но и это еще не самое плохое…
— А что еще?
— Забузили сами казаки, что у Краснова, что у Дутова…
И снова Деникин понимающе кивнул. Психология казаков схожа с психологией кочевников, тут и образ жизни чем-то похож, ну и переняли какие-то черты характера тех, с кем они так долго контактировали. А кочевники после того, как хорошо получат по соплям, как правило отступают. Вот и казаки так же. Их хватает на один удар и если он получился удачным — давят дальше. Получили по сусалам сами и умылись кровью — отступление. В общем беда у них со стойкостью.
Опять же, если у русских солдат набранных из крестьян в характере присутствует элемент фаталистичности, что дает ему упорство в бою, проистекающий из того фактора, что он в семье не единственный, а там дома еще «семеро по лавкам», а значит с его смертью род не прервется, то у казаков все иначе. Казачьи семьи не столь многочисленны, а значит потеря любого из них в бою достаточно критична. Они ведь даже «пиратские» кольца в ушах носят, чтобы отмечать, кто из них наследник, а кто вообще единственный сын.
И вот выясняется, что обещанный достаточно легкий в военном плане поход, дескать красные разбегутся роняя и пачкая портки только от одного их вида (и бой под Самарой вроде как это подтвердил) обещающий помимо всего прочего богатые трофеи, превращается в куда как более кровопролитный, а мертвецам зипуны не нужны.
Информация конечно же не удержалась и под вечер третьего дня о тяжелых потерях, а главное о том, что башкиры и татары разбежались (татар на деле осталось около половины) стало известно по всей армии и тут заволновались уже калмыки и казахи. Да и как удержать? Деникин решил калмыков и часть казахов отправить на восполнение бежавших к Краснову и Дутову.
Как результат к генералу заявились их предводители, ведь если сдриснули татары с башкирами, значит на них перераспределял их нагрузку, то есть они получат дополнительную долю свинца со стороны противника, а это потери.
— Это война, а не увеселительная прогулка, господа! Неудачи случаются, — сказал Деникин. — Опять же, от вас не требуется штурмовать Свияжск и Пестрецы. Только блокировать, чтобы те силы, что там засели не ударили нам во фланг. Так что потерь у вас быть не должно…
Отделавшись от инородцев генерал запросил данные у Романовского.
— Что разведка?
Авиация летала с самого утра вскрывая оборонительные укрепления большевиков и карта Казани с округой теперь пестрела условными значками.
— Большевики засели в круговую оборону разместив укрепленные позиции на господствующих высотах. Всего семь фортов. Но главный элемент обороны, это конечно бронепоезда. Как видите, город фактически в кольце железной дороги, так что перебросить с одного участка на другой бронепоезда не составит проблем.
— Они тут я смотрю времянки кинули?
— Так точно. Наше решение о разрушение железнодорожного полотна напрашивается само собой, так что они проложили временные линии для связи возможных изолированных отрезков. Все разрушить мы не сможем, а вот они быстро восстановить повреждённые участки смогут быстро.
— Ясно… Все равно придется бомбить… Но главное это конечно подавить форты, не уничтожив или не захватив их в город не войти. Как штаб считает лучше атаковать?
— Сразу по трем направлениям. Вдоль Волги — левый фланг, со стороны Девликеево по дороге — центр, и правый фланг — по дороге от села Кабачищи. Этим мы вытянем все силы противника на себя. Тем временем генерал Мамантов зайдет большевикам в тыл, перейдет Волгу западнее впадения в нее Казанки и через вот эту дубовую рощу войдет в город. При этом его артиллерия займет северную часть Услонских гор с которой практически вся Казань как на ладони. Чтобы артиллеристов не сбили, усилим их стрелковым полком… Но главное хорошо будет простреливаться вся западная часть города до озера Кабан с участком железной дороги, что весьма поспособствует входу в Казань сил левого фланга полковника Полякова и его соединения с силами генерала Мамантова. Ну а стоит только нам только взять плацдарм…
Деникин согласно кивнул. Начальник штаба прав, это станет началом конца для большевиков. Были бы у них нормальные солдаты, может еще и отбились бы, но город согнали оборонять мобилизованных совершенно необстрелянных людей, так что боя на короткой дистанции, да еще когда повсюду станут греметь взрывы от снарядов и бомб они точно долго не выдержат.
— Что ж, план утверждаю, все выглядит хорошо… Завтра с рассветом начинаем штурм.
31
Генерал Брусилов не позволил себе открыто проявлять радость, чтобы не сглазить удачу, но в целом все шло по плану. Дело даже не в успешных засадах, что получились даже эффективнее, чем он ожидал, а в общей парадигме действия противника. А он действовал крайне предсказуемо, точно так как и рассчитал его начальник штаба генерал Клембовский и его помощники.
Так первым делом они решили разрушить железную дорогу вокруг Казани дабы осложнить передвижение бронепоездов, ну и по возможности взорвать сами бронепоезда, что могли сильно попить крови у наступающих. С самого утра в небе кружили вражеские самолеты и бросали бомбы. И не без успеха несмотря на большую высоту бомбометания, ведь вдоль дороги прокопали окопы в которых засели красногвардейцы и палили по самолетам из всего что было под рукой. Даже из бомбометов по ним пытались стрелять шрапнельными снарядами.
То тут, то там железнодорожное полотно приходило в негодность. Дорогу пытались ремонтировать, но это не всегда было возможно, ибо ремонтники становились гораздо более желанной добычей авиаторов, ведь людей осколками убить и поранить гораздо проще, чем точно попасть по рельсам. Так что постепенно железнодорожные пути выходили из строя…
Попытались сунуться к самим бронепоездам, правильнее даже сказать броневагонам, но они могли за себя постоять за счет зенитных пулеметных точек, так что, потеряв два самолета подбитыми, при этом один из них рухнул прямо в городе, пилоты больше лишний раз не геройствовали.
Ближе к полудню белые атаковали форты на возвышенностях кои назывались просто Горки. Не все, а только два, что располагались на южном направлении по обе стороны от дороги, что тоже легко прогнозировалось ибо по дороге все же передвигаться легче даже танкам, не говоря уже о броневиках, чем по полю, земля хоть и скованная морозом и заснежена, но овраги никто не отменял, особенно восточнее дороги, где шел сток воды в Волгу из озера Кабан.
Не взяв эти форты — не проскочить к городу. Точнее проскочить как раз можно, даже особых потерь не понеся в бронетехнике и людях, но это будет очень опрометчивое решение ибо перед железной дорогой возвели противотанковые укрепления в виде климовских ежей перед которыми придется
