Шрифт:
Закладка:
– Так померь, градусник же есть.
– Я вроде померил, но ни черта не вижу в этих цифрах. Он отсвечивает.
– Ну… нурофен выпей, должно помочь.
Я вздохнула, и именно в эту минуту дверь из лестничной площадки открылась. Оттуда вышел Макаров. Руки в карманах, идеальная осанка.
– Кать, – позвал Рома. Я поняла, что пропустила пару реплик. Засмотрелась на красавчика-педагога. Игорь Леонидович шел еще в нашу сторону, и смотрел. Нет!. Прожигал взглядом, не Ирку, и не других студентов. Будто в коридоре кроме меня никого не было.
– Кать, ты меня слышишь? – опять напомнил о себе Фил. Я сглотнула, и опустила голову. Смутилась немного. Нет, не Рому, а Макарова.
– Слышу, теперь слышу. Что ты говорил?
– Когда ты приедешь?
– А? – я сглотнула. Отошла немного дальше к подоконнику, напротив дамской комнаты. Людей здесь не было, можно выдохнуть.
– Ты тоже заболела? Эй, мне начинать волноваться? – уж больно игриво произнес больной негодник в трубку.
– Зачем я тебе нужна? У меня еще пары, потом работа.
– Какая работа? А я? – спросил нагло Филатов. У меня едва челюсть не упала от столь прямого вопроса. И ему еще хватает совести намекать на подобное? Хотя, конечно, я волновалась. Болеет же.
– Ром, ты же взрослый мальчик. И судя по голосу, чувствуешь себя лучше. Тем более, – я чуть понизила тон, переходя на шепот. Почему-то не хотелось, чтобы кто-то услышал нашу с ним тайну. С другой стороны, лучше бы все знали про «нет никаких нас», чем эти вечные переглядывания и шушуканья.
– Бессердечная! – фыркнул он, а затем тупо сбросился. Взял и скинул вызов.
Я глянула на экран, хлопая ресницами.
– Вот же! Да ты в конец…
– Что такое? – голос Ирки вернул меня в реальность. Я тут же убрала телефон в карман, улыбнулась натянуто, и постаралась больше не думать про дамского угодника. Ну это ж надо! Сколько в нем наглости! О других не думает. А зачем? Ему же там плохо. Однако каким боком здесь я? Если мой чемодан стоит под его крышей, это еще ни о чем не говорит.
* * *
В универе слухи о новом преподавателе разлетались быстро. О нем говорили даже в столовой. Казалось, на устах только Макаров. Девчонки мечтательно вздыхали, а парни бубнили, нафига им сдалась мировая экономика. Про меня даже не вспоминали. Вот что удивительно. Тема «Катя/Фил» заглохла. Мы перестали быть в топе обсуждений. Никому не интересна жить местного богатого бабника и его новой подружки.
Однако когда в коридоре у стенда с расписанием я встретила Нинку с Крис, те показушно задрали носик и прошли мимо. Мне хотелось снять кроссовок и кинуть в них, да посильней. Обида душила горло, сжимала, впиваясь иголками.
Забавная штука дружба. Вроде ты веришь в нее, вроде помогаешь кому-то. А потом однажды монета падает другой стороной. И вот уже оказывается, что нет никакой дружбы. И не было никогда. Все это лишь иллюзия. Угода собственным интересам. Нет интереса – нет дружбы.
Хотя Ирка меня приятно удивила. Она продолжала быть со мной. Поддерживала, не упрекала. Наверное, я не в ту сторону смотрела, когда искала дружбу.
После пар поехала на работу. Нет, не работать, а отдать ключи. В итоге совесть взяла вверх. Переживать за Филатова мне не нравилось. Но и думать, что он там один, что ему плохо, что может стать хуже… я не могла допустить этого. Даже если он мудак.
И это мне еще повезло, что сменщица не отказала. Вошла в положение, согласилась подменить. Так что домой я попала к пяти вечера. Без настроения, но с пакетом апельсинов. Не знаю, зачем купила. Просто подумала, витамины в таком случае – штука нужная. А еще зашла в аптеку и затарилась новыми препаратами. Вообще болезнь Ромы влетела в копеечку, так что придется ему меня терпеть. Или возмещать ущерб. Хотя, положа руку на сердце, я просто не знала, куда податься. С жильем были проблемы, при том серьезные.
Пока сидела в универе, кинула объявление на авито, что сниму квартиру с кем-то. Написала, ищу доброжелательную соседку без вредных привычек. Оставалось только ждать. Ну и уповать на Филатова, его благие намерения и совесть.
Когда позвонила в дверь, Рома открыл не сразу. Я уже начала волноваться, но тут замок щелкнул и Фил вышел собственной персоной. Без одеяла, но в куртке. Теплом пуховике.
– Ты в горы собрался? – откровенно удивилась, заходя внутрь. Поставила пакет на полку, и принялась раздеваться.
– Тебе совсем плевать, что я здесь помираю? – недовольно выдал Филатов, громко вздохнув. Будто весь мир против него, несчастного и одинокого.
– Позвонил бы своей Мисс Вселенной, которая поставила сотку, что ты меня бросишь через неделю, – выпалила я зачем-то. Осознав глупость сказанного, отвернулась.
– Обычно, когда я болею, то один.
– В смысле? А мама и бабушка? – я вновь повернулась, глянула на Рому. Вид у него был, словно у уличного кутенка, которого подобрали и принесли в теплый дом. Бровки домиком, усталая улыбка, и главное взгляд такой… добрый, невинный. Мне показалось, кислород на секунду пропал, выкачали его из меня, и из этой комнаты.
Нет! Еще раз нет! Никаких симпатий к этому наглому но, черт возьми, порой милому парню.
– Ну, когда был ребенком, да. Но как съехал, мать обычно не приезжает. А Аня… она другая. Типа, ой, я заболею сама. Тебе меня не жаль. В общем… – он отвел взгляд, поджав губы. Явно хотел сказать что-то еще, но видимо не решился. – Если ты не ужинала, давай вместе. У меня в одиночку аппетита нет.
Глава 23
Ужинали в итоге мы вместе. Я пожарила картошку, сделала салат с помидорами и даже запекла сырников в мультиварке. Рома хоть и ныл, что голова болит, что тридцать семь и семь у него, но поел с аппетитом. Однако опять никаких «спасибо». Молча встал, поставил в раковину тарелку и ушел к себе на диван.
Меня немного накрыло. Что за хамство? Кто его воспитывал? Неужели не научили благодарить? Это же элементарные нормы этикета. Психанув, я пришла к нему в комнату, загородила телек, где вещал Павел Воля. Уперла
