Шрифт:
Закладка:
10. Получили пересланную Вами от Флорент[ины] заметку Шкляв[ера] в Парижск[ом] «Херальде». При случае напишите ему, что письмо в редакцию Алена оказалось более существенным, нежели у нас ответ. В тех случаях, когда какие-либо сообщения вызывают ответ, таковой должен быть более ярким и значительным, нежели само бывшее сообщение.
11. Посылаем Вам для сообщения Плауту и Дэвису копию письма, полученного от Деп[артамента] о таксах за 1935 [год]. Хотя Вы, вероятно, уже пустили в ход посланное Вами мое письмо от 10 января, но прилагаем и это, которое было получено только вчера. Имейте в виду, что в нем указывается и наше жалованье за декабрь 1935-го, которое, как мы уже писали Вам, задержано Департ[аментом]. Странно звучит, что кто-то должен платить не за то, что он действительно получил, но и за то, что может получить. Адвокатам виднее, как поступить по этому письму Департ[амента]. Ведь мы после февр[альского] враждебного выступления непосредственно в Деп[артамент] более не пишем, а если придется, то сделаем это через Плаута и Дэв[иса]. Надеемся, что Фельпс Ст[окс] дал свой аффидевит в деле экспедиции. Какое же должно быть навеяно злобное отношение, чтобы в таком ясном научном деле, как экспедиция и экспед[иционные] суммы, можно было вносить такие отвратительные наветы. Нам нечего бояться атаковать большие имена. Ведь злодеи все извратят и все будут разрушать. Е. И. все еще недомогает. Будьте едины, помня о победе.
Сердцем и духом с Вами,
Прилагаю письмо Л. Л. Х. от 10 дек[абря] 1930 г., комментарии излишни, а ведь Вы все плохо о Л. Л. Х. никогда не писали.
42
Н. К. Рерих — З. Г. Лихтман, Ф. Грант, К. Кэмпбелл и М. Лихтману
8–10 марта 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]
№ 43
Родные наши З[ина], Фр[ансис], Ам[рида] и М[орис], надеемся завтра утром получить Вашу очередную воздушную почту, но пока начинаем письмо. Сейчас получена телеграмма от Ричи, который спрашивает сведения о мае, июне и июле 1934 года. Посылаем телеграмму нашим адвокатам, предлагая им запросить Ричи, имеется ли у них наш репорт, посланный 1 окт[ября] [19]34 года за эти месяцы самому Уоллесу. Если этот репорт почему-либо скрыт (копия его имеется у Франсис), то мы можем освежить чью-то память, повторив этот репорт и включив данные из пресловутой переписки ботаников. От такого освежения памяти чья-то физиономия очень окислится, но, как говорится, «ты этого хотел, Жорж Данден»[174]. Неужели перед выборами Деп[артамент] хотел бы вызвать к жизни всю гнусную переписку ботаников? Подобные запросы от Ричи лишь еще раз показывают, что с ними дело далеко не кончено, и я совместно с Юрием должен быть вместе во всеоружии.
1. Продолжаем по Вашему желанию высылать пароходной почтой дневники и репорты Хорша. Обратите внимание на прилагаемую записку о том, что Хорш на двух страничках дневника сделал отметку «конфиденшиал», значит, все остальное не конфиденшиал. Этих двух страниц мы и не посылаем, но если адвокаты считают, что и их следует послать, то мы последуем их совету. На этих страницах отзыв о Стэт Департменте и одном сенаторе. Также обратите внимание на прилагаемые здесь три выписки из дневников Хорша. Они пригодятся адвокатам как в общем деле, так и в особенности в деле налогов. Конечно, друзья Музея должны быть осведомлены о таких заявлениях самого г-на Хорша. Не нужно скрывать от друзей Музея и все дело с Уоллесом, и переписку ботаников. Пусть они знают и мое письмо-отчет от 1 окт[ября] [19]34 года, и меморандум, и вообще всю переписку. Нам скрывать нечего. Правда всюду за нас.
2. Из дневников мы видим, что Эрнст называется другом Липпмана и Баттля. Хорошо бы углубить возможности в этих направлениях, конечно, через самих же адвокатов или друзей Музея.
3. В дневниках и репортах Хорша деньги, данные Крэном в [19]34 году, называются лоан, а не донешен[175]. Характерно, что когда Броди хотел сделать чек на имя Хорша, то тот просил выписать чек на Музей — предусмотрительно и преднамеренно и в этом случае.
4. В дневниках и репортах от янв[аря] [19]34 года имеются данные о том, что и за вторую серию Б бондов их держателям платили деньги, имейте это в виду.
5. Вы найдете среди посылаемого материала сведения о том, что архитектор Шугерман удостоверяет, что при всей дорогостоящей переделке второго и третьего этажей за эти помещения можно получить при полном их найме не более как 18 000 долларов. При этом, конечно, освобождение от налогов было бы потеряно. Таким образом, если кто-то злонамеренно опять стал бы поднимать вопрос об этих этажах, то заявление самого строителя будет особенно решающим. Друзья Музея должны знать и это заявление архитектора. Ведь многие помещения остались бы вообще без света и тем непригодными для жилья.
6. Как тяжко читать не только во всех годах, но и уже после моего последнего отъезда из Америки выспренные суперлативы, из которых, кроме оригиналов, посылаемых пароходной почтой, вкладываем и сюда копию. Если собрать их вместе, все суперлативы и затем внезапный вольт-фас, то не скажет ли судья — «Господа, тут нужен психиатр!» Также многого стоят заявления самого Хорша на официальном заседании самому Рикаби, что я отдал все мои средства на дела, что является неопровержимой истиной. И еще более усугубляет клеветнический поступок Хорша и его донос в Деп[артамент] Налогов. Он отлично знал, что средства были экспедиционные. Повторяю, что даже о приобретении дома здесь Хорш не имеет никакого права говорить, ибо на этот дом истрачена именно та сумма, которая была дана им нам в Париже в 1923 году за художественные консультации. Какой же позор предателям, которые поносят не только мое имя, но и имя Е. И., от которой они видели столько любви и духовного руководства и которую они так все время превозносили в своих суперлативах! Ведь об этом они сами свидетельствуют [не только] в дневниках, но и в томах частных писем. Как Вы замечаете, мы пока не делали выписок из частных писем, чтобы они не могли
