Он происходил из семьи незнатной и бедной, по характеру был честен и искренен. С детских лет его отдали в обучение конфуцианским наукам. В возрасте двадцати шести лет он опасно заболел, но во сне узрел небожителя, который дал ему целительное снадобье. Проснувшись, наставник оказался совершенно здоровым и тогда утвердился в желании уйти в монахи.

Поначалу наставник принял полные обеты у одного мудрого старца из своей округи и стал усердно упражняться в соблюдении винаи. Затем, прослышав, что горы Лангшона своей укромностью и покоем весьма подходят для жительства, с одним посохом в руках он отправился на восток и целых семь лет странствовал в поисках сведущих в тхиене. Когда повстречался ему Бао Зяк из [монастыря] Виенминъ, наставник [Тинь Зой] прозрел суть учения после первой же его фразы.

В некий день десятой луны: года куи-ти, пришедшегося на правление под девизом Тинь-лонг бао-ынг (1173), господин Бао Зяк, готовясь погрузиться в нирвану, обратился к наставнику так: "Жизнь, старость, болезни и смерть — неизменный удел всего в мире. Разве могу я быть избавленным от этого?!" Наставник спросил: "А что вы в этот час ощущаете, о превосходный добродетелями?" Бао Зяк только рассмеялся и прочитал ему такую гатху:

Когда тьма дхарм уходит в пустоту,

Не остается опоры [для жизни и смерти].

В безмолвии перед взором

Встает истинный абсолют.

Когда достигается полнота пробуждения сердца,

Не остается никакой привязанности.

Луна, отражаясь в водоеме сердца,

Гасит все его образы.

Прочитав гатху, Бао Зяк передал наставнику [Тинь Зою] дхарму. Затем наставник отправился странствовать, проповедуя учение. Во время своих странствий он отыскал монастырь Куоктхань и поселился в нем. В течение шести лет он строго соблюдал полные обеты, совершенствуясь таким образом в подвигах дхута[263]. Наконец, наставник обрел способности, [как говорится], приземлять драконов и приручать тигров, а заодно и силу воздействия на других, равную силе духов. Тяумук господин Фам Ты, очарованный его явными добродетелями, оказывал наставнику особые почести и даже выпросил у него разрешение отлить большой колокол, который [своим звоном] оберегал бы монастырь.

Летом второго года правления под девизом Чинь-фу (1177) случилась великая засуха. Был издан императорский указ всем известным монахам Поднебесной вызывать [заклинаниями] дождь, однако никто не преуспел. Император Ли Као-тонг, который давно был наслышан о славе наставника, послал нарочных пригласить и его в столичный монастырь Баотхиен. Посреди ночи наставник воскурил благовония во дворе монастыря, и тут же небо пролилось дождем. Император стал так благоволить к наставнику, что, обращаясь к нему, называл его Вуши — Наставник дождя. Кроме того он допустил его во внутренние покои дворца для получения от него наставлении о сути дхармы, за что щедро его вознаградил.

Относительно изложенного выше устная традиция повествует так. Когда наставник достиг совершеннолетия и стал монахом, налоги в государственную казну за него ежегодно вносила его сестра, урожденная Тю. Наставник постоянно помнил об этом, но способа освобождения от налогов для себя измыслить никак не мог. А тут как раз он прослышал, что вышел указ двора заклинать дождь. Тогда наставник скрытно вернулся в дом своей сестры и велел незаметно выкопать пруд на заднем дворе дома. Ночью он воскурил благовония и стал заклинать Небо. Внезапно пошел дождь, но только над этим двором. Изумленные местные чиновники тут же доложили об этом в столицу. Император, возрадовавшись, послал нарочных встретить и привезти наставника в столичный монастырь Баотхиен. На вторую ночь дождь полил как из ведра. И тогда наставник [Тинь Зой] получил-таки монашескую грамоту, а заодно и весь его род был исключен из налоговых списков [264].

В четвертый год правления под девизом Чинь-фу (1179) был выстроен монастырь Тянзяо в горах Ванбао. Император повелел всем известным своими добродетелями монахам собраться там для празднования. Наставник, повинуясь, приказу, прибыл в запретный город и остановился в палатах Ламте. Но тут пошли затяжные дожди и затопили все пути и дороги, что грозило осложнить дела сангхи. Тогда наставник прочитал заклинания, и дождь прекратился. По окончании семидневных празднеств дождь полил, как прежде.

Впоследствии наставник вернулся в свою родную, округу и отремонтировал монастырь Куангтхань. На собранные пожертвования он отлил такой колокол, от удара в который собирались тучи, готовые пролиться дождем. [Если в дожде нужды не было], то наставник выходил во двор и, вращая посохом, пристально смотрел на тучи. Небо тотчас очищалось, и проглядывало солнце. Тот колокол сохранился несмотря на все войны и разрушения, он и поныне цел.

Затем наставник вернулся в монастырь Куоктхань для передачи наставлений ученикам [...]

В седьмой день седьмой луны третьего года правления под девизом Чи-бинь лонг-ынг (1207), готовясь погрузиться в безмолвие нирваны, наставник [Тинь Зой] прочел такую гатху:

Проповедовать Дао в наши времена?

А найдешь ли способных слушать?

А все потому, что в Дао нынешнего [века]

Утрачена сердцевина.

А много ли [и раньше] было равных Цзыци

В умении слушать музыку,

Способных услышав туг же постичь звуки

Цина Бо Я? [265]

Затем наставник поджал скрещенные ноги и {10а, с. 33а-34б}.

Монахи-созерцатели

Динь Хыонг (?-1051)

Чыонглао Динь Хыонг из монастыря Камынг, что на горе Ба области Тхиендык, происходил из семейства Ла, а родом был из округи Тюминь. Из поколения в поколение в семье наставника культивировали технику самосовершенствования, стремясь обрести безмятежность духа и телесный покой. Сам же Динь Хыонг в раннем детстве ушел в услужение к наставнику Да Бао и в течение двадцати четырех лет жил вместе с ним в монастыре Киеншо.

Среди учеников Да Бао, которых насчитывалось более сотни, только Динь Хыонг и Куок Бао Хоа всегда были в числе первых, а потому глубоко усвоили секреты техники созерцания и полностью овладели ими.

Столичный смотритель рвов и стен Нгуен Туан, прельщенный достоинствами наставника, пригласил его пожить в монастыре Камынг [...]

В третий день третьей луны года кань-зан, то есть третий год правления под девизом Шунг-хынг (1051) императора Ли Тхай-тонга, наставник почувствовал смертельное недомогание, собрал всех своих учеников и прочел им на прощание такую гатху:

Нет у истока тьмы вещей обители своей.

А то, что есть, так это явь реальности моей.

Но что