Кирилл входил в кабинет отца, с трудом сдерживая злость. Он не хотел ничего знать о Ярославе Елисееве, информацию о котором старший Лазарев ему постоянно чуть ли не насильственно впихивал. С Верой они все решили много лет назад, так чему теперь ворошить прошлое? Но высказаться он не смог, потому что в кабинете находился Бледных, который навытяжку сидел на одном из стульев.

— И к чему такая срочность? — позволил Кирилл выплеснуться раздражению.

— Я был сегодня в поместье Вишневских. То есть теперь Елисеевых, — не преминул уколоть сына старший Лазарев. — И у меня появилась очень интересная информация, которую я хочу донести до вас и выслушать ваше мнение.

Кирилл злобно дернул носом и сел рядом с начальником отдела безопасности. Он ненавидел, когда его к чему-то принуждали, а в последнее время отец как попугай твердил о необходимости сближения с внебрачным сыном.

— Слушаю тебя.

— Речь пойдет о том, что находится в доме, и нужно ли доводить эту информацию до императора.

— Даже так? — удивился Кирилл. — Что натворил Ярослав?

— Не он, Вишневские. Я попросил его об экскурсии на закрытый второй этаж, где лежат их трупы. При вскрывании комнаты оттуда вылетела мелкая фиолетовая мерзость и чуть меня не убила. Я никогда не слышал ни о чем подобном, но оно показалось очень опасным. Движения очень быстрые, я бы не успел среагировать, если бы не Ярослав. Признаться, сегодня он меня поразил: владение магией на уровне хорошо подготовленного взрослого. При этом он не ломится напролом, а пытается создать максимально безопасные условия.

Дифирамбы Ярославу Кирилл прервал вопросом:

— А что он сам говорит об этой твари?

— Ничего. Говорит, что хотел узнать у меня, что это. Он ее зафиксировал и сжег. Горит она очень плохо, мой огонь ее вообще не взял, хотя я задействовать несколько вариантов, но все, что у меня получилось — только внимательно рассмотреть тварь. — Лазарев придвинул к собеседникам листок, на котором было изображено подобие фиолетовой медузы. — Сжег ее Ярослав. И я никогда не видел заклинаний, которые он использовал для защиты и сжигания. На вопрос об учителе он прямо не отвечает.

— В Императорской гвардии убеждены, что его обучает волхв, — подал голос Бледных. — По моим каналам удалось выяснить, что им удалось зафиксировать даже их встречу.

— Волхв? — Кирилл позволил себе улыбку. — Что за детские сказки? Их давно уничтожили.

— В Императорской гвардии так не думают, — дипломатично возразил Седых. — Они считают, что части волхвов удалось выжить, и хотят установить с ними контакт. Что касается Вишневских, то про них ходили слухи, что они балуются запрещенными заклинаниями. По-видимому, что-то вытащили с другого пласта бытия. Я о таких тварях тоже не слышал, но, если вы не возражаете, передам рисунок в наш аналитический отдел.

— Не возражаю. Пусть ищут. Известная опасность всегда менее страшна, чем неизвестная. И про волхва мне все собери, что известно.

Бледных кивнул и исчез из кабинета со скоростью, отработанной многими годами, а вот Кирилл остался.

— Ко мне сегодня Елисеев приходил, — неожиданно сказал он.

— Когда это он успел? — удивился Лазарев-старший. — Я его выцепил сразу после олимпиады.

— Не тот Елисеев, — поморщился младший. — Отец Веры. Хотел перевести на себя наше совместное предприятие с Ярославом, поскольку тот несовершеннолетний. Я его вежливо послал, сказав, что договор у нас не с конкретной персоной, а с кланом, к которому, несмотря на фамилию, посетитель отношения не имеет.

— Неожиданно, — удивился Лазарев-старший. — Он серьезно рассчитывал на твою поддержку?

— Серьезно, — усмехнулся Кирилл. — Пообещал нам больший процент, чем мы сегодня имеем.

— Ты ему не сказал, что любой процент от ноля дает в результате ноль?

— Я ему сказал, чтобы уходил и не возвращался. Но если хочешь знать мое мнение, то мы о нем еще услышим. Он почуял деньги, а когда он чует деньги, то вцепляется как бультерьер, не отдерешь.

Отвращение Кириллу удавалось скрыть плохо, но он и не старался. Общение с отцом Веры что тогда, много лет назад, что сейчас, оставило у него самые гадкие впечатления.