Так… неправильно.

Как будто этим всем я могу что-то изменить. Этого просто не должно было случиться. Это. Просто. Бред.

Я еще никогда так сильно не хотела повернуть время в обратном направлении и не жалела о том, что это невозможно.

Даже когда меня забрали в клуб.

Потому что именно сейчас мне начало казаться, что я увидела свет в конце тоннеля, выход из безысходности.

Логинов просто не мог…

Я поднимаю голову, когда психолог укрывает мои плечи рубашкой Виктора.

— Лика, собирайся быстрей! У нас несколько минут чтобы уйти!

Я отталкиваю его руку.

— Не трогай! Не приближайся!

Остатками разума я понимаю, почему Логинов так поступил, осознаю, что Виктор сам виноват в том, что случилось. Если постоянно поколачивать своих постояльцев, это обязательно кончается трагедией для одного из двоих — для тирана или для жертвы.

Я должна была бы быть благодарна Логинову. И вместе с тем он так невовремя.

Андрей садится напротив, сжимает мои плечи, смотрит в глаза.

— Нам надо уходить, Лика, — произносит он так, словно разговаривает с младенцем. — Я тебя вытащу.

И тут меня прорывает:

— Ты должен был ему помочь!

— Что? — Логинов чуть отстраняется.

Он явно не этой реакции ждал.

— А ты ему голову разбил! — мой голос дрожит, из глаз льются слезы.

Логинов выдыхает. Несколько мгновений он молчит. А потом произносит еще тверже:

— Я только замахнулся.

— А это что?! — я указываю на Виктора.

— Эпиприступ. Если злоупотреблять виски как он и не такое случится! Эпилептикам вообще пить нельзя!

Андрей еще крепче сжимает мои плечи.

— Каждый человек сам творец своего несчастья.

— И ты тоже.

Логинов отстраняется.

— И я. Я больше не собираюсь зависеть от морального урода и позволять ему калечить других.

— Он ведь не урод? — я смотрю в глаза психологу.

Логинов отводит взгляд.

— Просто ты сдался.

— Пожалуйста, хватит!

— Ты врач и должен ему помочь! Звони в скорую!

Логинов оглядывается.

— Да нужен будет этот доктор, когда…

Психолог вскакивает и начинает рыться в шкафах.

— У него есть аптечка. Он рассказывал.

Логинов потрошит ящики.

— На случай припадка.

Вскоре Логинов оборачивается ко мне, в руках у него белая коробочка с алым крестом на крышке.

Несколько мгновений я наблюдаю за тем, как психолог готовит все для инъекции. Логинов приближается к постели, сжимая шприц в руке.

— Держи плечо!

Логинов перетягивает руку Виктора ремнем, но на то чтобы попасть в вену у него уходит невероятно много времени. Я тороплю.

— Знаешь, когда я в последний раз делал внутривенную инъекцию? — огрызается психолог. — В мединституте!

Звучит как вопль отчаяния, но именно в этот момент у Логинова все выходит. Прозрачная жидкость покидает шприц.

— А дозу ты рассчитал?

Психолог молчит. Мы оба смотрим на то, как пациент затихает.

— Почему он не просыпается?

Психолог вынимает шприц.

— Потому что реланиум работает как снотворное.

Логинов оборачивается ко мне.

— Ты права. Врач должен оказать помощь в любой ситуации. Но вот теперь пора идти.

Я стягиваю на груди рубашку.

— Я остаюсь.

Логинов пару раз моргает.

— Лик, ты…

— Он хороший, — я смотрю Андрею в глаза.

— Это Стокгольмский синдром.

— Нет. И ты это знаешь сам! Иначе не влез бы во всю эту авантюру со спасением меня.

Логинов поджимает губы и опускает голову.

— Ты в него верил.

Психолог выдыхает.

— Если он сейчас один проснется, поймет, что его опять предали те, кому он верил.

— Ты одна с ним не справишься.

— Если сбежишь, то окончательно в себе разочаруешься, Андрей.

Логинов шумно выдыхает и сжимает руками голову.

— Я собирался расправиться с убийцей жены и сдохнуть…

— Но не сдох! — я приближаюсь к нему

Логинов выдыхает.

— Виктор обещал с тобой поговорить, — объясняю я.

Логинов смотрит на меня и кивает своим мыслям.

— Ты права. Поговорим. Я с ним поговорю. Ладно, Лик, — он подхватывает с пола биту. — Если ты собираешься остаться, я буду защищать тебя. А то в самом деле, с тех пор как я бросил на заправке Киру, я как какая-то чертова размазня.

Вдвоем мы одеваем Виктора и укладываем на кровать. Потом Логинов отыскивает сотовый хозяина и переговаривается с личным врачом Виктора.

Вскоре психолог радует меня тем, что мы все сделали верно. А на счет больницы хозяин давал четкие распоряжения: если он будет без сознания в отсутствии непосредственной угрозы жизни консультироваться с врачом по телефону.

Все это имеет отношение к усиленным мерам безопасности из-за его противостояния с бывшими членами клуба.

Мы с Логиновым решаем не нарушать это правило.

Андрей притащил в спальню кресло и запустил руки в бар Виктора. Как он выразился: «Один хрен, пить тут больше никому нельзя».

День медленно перетекает в вечер. Тускло горит ночник. Андрей потягивает виски, поглаживая лежащую у него на коленях биту. Я сижу рядом с Виктором и держу пальцы на плече хозяина.

Я привыкла вот так утешать раненых животных.

Спор Виктора с Максом почему-то не идет из головы.

Наконец Виктор шевелится. Я оборачиваюсь к нему.

— Голова… — наконец хозяин фокусируется на моем лице. — Лика…

— У тебя был приступ, — заявляет Логинов. — Настоящий. Впервые за четыре года. Потому что ты пил без продыха.

Сейчас Андрей наконец-то напоминает реального психотерапевта. Голос. Поза. Если бы не бита. Нет, скорее уже главаря мафии, учитывая уверенные жесты и бокал с виски в руке.

Виктор сосредотачивается на психологе.

— Решил меня добить?

Логинов кривит губы.

— Такая мысль у меня была, но Лика напомнила, что я в первую очередь психотерапевт, поэтому…

Логинов встает и пересаживается на кровать к Виктору, хватая его за ворот рубашки.