— Ты чего здесь? Мы же уже попрощались.

— Малыш, иди сюда, — он тянет меня на себя.

— Какой я тебе малыш? — пытаюсь оттолкнуть его. — Статус начальника тебе голову вскружил, и ты решил, что тебе все можно?

— Какая ж ты языкастая, горячая девочка. Неужели ты думала, что я просто так тебя взял с собой?

— Мы же друзья? — на моем лбу неоновыми буквами загорается надпись: идиотка.

— Какие нахрен друзья? У меня на тебя с первой секунды стоит. И у нас незакрытый гештальт, — он толкает меня на диван. Спотыкаюсь и падаю, болтаю ногами в воздухе. Денис ложится сверху.

— Нет! Пусти! Идиот!

— Что, малыш брыкаешься? Я то получше твоего старого пердуна буду. Давай, расслабься. Понравится. Еще добавки просить будешь, — он пытается меня поцеловать, я отворачиваюсь, царапаюсь.

— Ах ты! Старик не научил тебя хорошим манерам? Ничего, я справлюсь.

— Старик сначала научит манерам одного наглого подонка, — выглядываю из-за Дениса, смотрю на свирепое лицо Миши. Улыбка до ушей расплывается на лице.

Миша хватает Дениса за шкирку, тащит на выход как нашкодившего щенка. Тот смешно размахивает руками, пытается ударить его. Перед тем, как вылететь из номера и упасть на корячки, Денис ударяется носом о косяк. Совершенно случайно. Тут же бежит кровь. Гнусавит на французский манер и зажимает его рукой.

— Ты мне дос сломал!

Дверь захлопывается, я подлетаю к Мише и торможу в нескольких шагах. На нем расстегнута кожаная куртка и пахнет табаком. Опять нервничал, курил.

— Ну что? Добегалась, Снежинка? Ты хоть знаешь сколько нервных клеток убила, пока я ехал сюда, пока звонил? — такой сердитый опасный, невероятно сексуальный. И я так скучала по нему. — Как будешь заглаживать вину? — я запрыгиваю на него, скрещиваю ноги на спине. Миша подхватывает меня под попу. Глажу его по щеке, наслаждаюсь колючей щетиной.

— Я буду очень стараться, — шепчу возле его губ, вдыхая такой родной запах.

Михаил

В свои сорок лет не испытывал настолько ярких эмоций, только рядом с ней. В глазах Снежаны туман, она шепчет возле моих губ соблазнительным хрипло-низким голосом. И мне сносит крышу. От её запаха, дикого вожделения в глазах.

Когда ехал, думал встречу мощное сопротивление, готов был брать штурмом. Но она сама накинулась на меня, сбавила пыл и желание отодрать её, наказать. За то, что сбежала, что не отвечала на мои звонки, что решила всё за меня. Сейчас я просто хочу.

Её губы приветливо раскрываются. Мы целуемся так, что не хватает кислорода, задыхаемся. Сжимаю попу, припечатываю в свой ноющий и жаждущие её стояк. Снимаю с нее белый жакет, маечку, она гладит мои плечи вниз по груди, глаза поблескивают, а на лице игривая улыбка. Знает, что нужна мне, что дико хочу ее и дело даже не в том, что она сексуальная и красивая, молодая. Таких много. Есть в ней что-то, что цепляет, не отпускает. Просто она моя женщина.

Оставляю её голой по пояс, любуюсь задорно торчащими сосками. Они попадаю во власть моих губ. Лижу, посасываю, наслаждаясь её стонами, как она откидывает голову назад, зарывается пальчиками в волосы, а ее бедра требовательно трутся о член. И я на грани, ждать больше нет сил.

Ставлю ее на колени на диван, она опирается руками в спинку, приспускаю белые брюки вместе с мокрыми трусиками. Она поворачивает голову, трясет своей охуенной задницей, дразнится. Ударяя головкой членом по клитору, фиксирую её, держа за талию и протискиваюсь внутрь, пытаясь сдержать свой стон, сжимаю зубы вместе.

— Теперь сама. Покажи как ты скучала по моему члену.

Стою, смотрю, как её попа отодвигается и впечатывается в меня до конца, как проникаю все глубже, где так жарко, остро и тесно. Глажу по покатым бедрам, по спине, пересчитываю каждый позвонок, наслаждаюсь бархатной кожей.

Медленно. Очень, хочется быстрее, утолить голод, взять подмять под себя, брать так, чтобы оглохнуть от криков.

Ложусь на нее сверху, сжимая упругую грудь, щипаю соски, вколачиваюсь в нее на дикой скорости. По комнате разноситься пошлые шлепки бедер друг о друга, её стоны и мое тяжёлое дыхание.

Раздвигаю ноги шире, добираюсь до клитора. Я скоро, терпеть нет больше сил, хочу, чтобы она кончила вместе со мной. Фейерверк перед глазами, мы сотрясается от восторга, эйфории. Выхожу из нее, смотрю, как по бёдрам бежит мое семя. Повернувшись, Снежна обнимает меня, прижимается голым телом. А я так и не успел раздеться, сейчас жалею, что не могу ее чувствовать кожа к коже. Она нежно целует меня в кончики губ.

— Прости, что не поверила тебе. Я думала Денис оставил свою идею фикс залезть ко мне в трусы. — меня приводит в бешенство воспоминание о нем. Сопливый мудак. Мало я ему врезал.

— А я тебе говорил.

— Зануда.

— А вот за зануду ответишь, — подхватываю её под колени. Снежана успевают взвизгнуть и ухватиться за мою шею.

— Где тут спальня? — она болтает ногами, остатки не снятой одежды падают на пол, улыбаясь кивает на дверь.

Заходим внутрь. Опускаю её на белые простыни, она довольно потягивается, как сытая кошка. Следит за каждым моим движением. Как избавляюсь от одежды и ложусь рядом.

— Мне нужно в ванну, — шепчет она, очерчивая ноготками мои губы. Прижимаю её к себе и целую в шею, чуть прикусываю кожу.

— Не нужно. Мне нравится, когда ты пахнешь мной.

— Миша, а как же ребенок?

— Ещё не понятно мой он или нет. У Вики был роман с твоим отцом.

— Да? У меня была такая мысль, но я боялась тебе рассказать, вдруг бы ты сказал, что я наговариваю на нее. И что сейчас с нами будет?

— Переедем в нашу квартиру, как и планировали. Будем вместе жить. Разведусь с Викой…

— Но ребенок же! — перебивает меня Снежана.

— Что ребенок? Если мой, то не брошу. А если твоего отца, то пусть сам разбирается. Что ты так переживаешь? Вика меня не любит. Подозреваю, что никогда не любила. Я был для нее кошельком, способом жить безбедно. Она все это время думала о нем, как только увидела твоего отца, бросилась к нему в объятья… Так что прекрати себя мучить.

— Ты жалеешь?

— Нет. Иначе бы я не встретил тебя, — переворачиваю её на спину и устраиваюсь между стройных ног. Сейчас, когда голод прошел, я могу наслаждаться ей. Мы целуемся, она гладит меня по спине, скрещивает ноги сзади, переворачивается и седлает. Я мну грудь, опять её хочу, мою упрямцу.