Внезапно я задумался, не лжет ли она? Обо всем. Потому что она выглядит слишком уютно с мужчиной, о котором я почти открыто ее предупреждал. Она все это время играла со мной? И теперь она готова перейти к кому-то постарше, у которого будет больше власти и денег?

Мои мысли возвращаются к вопросу, который она задала мне на нашем первом свидании. О том, когда я могу получить повышение. Возможно, ее не интересует скромный телохранитель. Может быть, ей нужен кто-то, кто командует Братвой.

Разрываясь между гневом, от которого мое зрение краснеет, и глубоко тревожащим чувством отвержения, я не знаю, что делать.

Мгновение спустя Михаил уезжает, уверенно садясь в ярко-желтый Камаро, бесшумно катящийся по улице. Дани стоит и смотрит вслед машине, выражение ее лица наполнено тоской.

Я больше не могу это терпеть. Я стоял и наблюдал столько, сколько мог. Я видел все, что мне нужно увидеть, чтобы понять, что она думает обо мне.

Ярость выгоняет меня из укрытия, я пересекаю улицу в четыре длинных шага и останавливаюсь у подножия ее ступеней как раз перед тем, как она возвращается внутрь.

— Ты, должно быть, чертовски шутишь, — рычу я, заставляя себя сохранять достаточное расстояние, чтобы контролировать себя.

Дани разворачивается, на ее лице виден шок, и ее глаза расширяются, когда она видит меня.

— Ефрем, — выдыхает она.

— Что, не ждала меня? — Дразню я, внезапно осознав, что наши шутки о преследовании вернулись, чтобы дать мне пощечину.

— Нет, — признается она, оглядываясь через плечо, прежде чем быстро спуститься по ступенькам. — Но я рада, что ты здесь. — Говорит она, и ее улыбка подкрепляет ее слова, когда она останавливается передо мной.

Лавандовый аромат ее духов, который обычно приносит мне естественное чувство спокойствия, теперь только усиливает мой гнев. И этот с таким трудом завоеванный контроль исчезает вместе с ее близостью.

— Почему? Потому что теперь, когда ты закончила гладить одного парня, ты готова к следующему?

Дани заметно бледнеет от моего обвинения. Я хватаю ее за руку, тяну вниз по последней ступеньке и за угол цементных перил, чтобы грубо прижать к стене патио. Она задыхается, когда я погружаю нас обоих в глубокую тень, скрывая нас из виду. И я наклоняюсь вперед, приближая свое лицо к ее лицу в нескольких дюймах.

— Могу поспорить, тебе нравится, когда мужчины постарше раздражаются из-за тебя, верно? Тебе хочется трахаться со мной по выходным и флиртовать с Михаилом Сидоровым, когда мы закончиваем?

Засунув руку под подол ее мягкого бесформенного платья-свитера, я вызывающе обхватываю ее киску. Возбуждение пронзает меня, как товарный поезд, от ощущения ее тонких кружевных трусиков и тепла ее тела на моей ладони. Мне сразу становится тяжело в паху, я жажду Дани, несмотря на сильную ярость.

— Пошел ты! — Шипит Дани, ее гнев вспыхивает докрасна. Она набрасывается, ее рука летит к моему лицу, и я хватаю ее за запястье, прежде чем она успевает коснуться меня.

Она пытается во второй раз другой рукой, и я захватываю и ее, захватывая ее запястья и удерживая их над ее головой, одновременно прижимая ее к стене всем своим телом. Ее глаза гневно сверкают, когда она смотрит на меня с вызовом.

— Что, тебе это не нравится? Кажется, тебе совершенно комфортно играть двоими мужчинами. Почему бы тебе не трахнуть нас обоих?

Наклонившись, я яростно прижимаюсь губами к губам Дани, изливая всю свою ярость в украденный поцелуй. Дани корчится, бесплодно борясь со мной в своей ярости, и я пульсирую от желания чувствовать ее прикосновение ко мне.

Но постепенно ее борьба ослабевает, когда мой язык погружается между ее зубами. В одно мгновение всепоглощающая ярость, побуждающая меня наказать Дани, причинить ей боль так же, как она причинила мне боль, исчезает, уступая место опьяняющему влечению. Мои губы становятся более требовательными, и Дани целует меня так же яростно.

Гнев превращается в похоть, когда она тяжело дышит, прижимая свою идеальную грудь к моей груди самым провокационным образом. Я прижимаюсь к ней бедрами, и меня охватывает вспышка гнева, когда перед моим мысленным взором возникает образ Михаила, прижимающегося к Дани.

Но Дани не целовала его так, как целует меня сейчас, и вдруг я отчаянно пытаюсь вернуть ее, напомнить ей, кому она принадлежит. Сдвинув хватку, чтобы взять ее за запястья одной рукой, я протягиваю другую руку и снова просовываю руку под ее платье.

Дани издает тихий стон, когда я сжимаю пальцы между ее бедрами и обнаруживаю, что на этот раз ее кружевная ткань пропитана возбуждением.

— Тебе нравится, когда я беру то, что принадлежит мне? — Дышу ей в губы.

Она стонет, нежно кивает и целует меня с новой силой.

Рык вырывается из моего горла, когда я обхватываю пальцами хрупкое кружево ее трусиков. И резким рывком я отрываю их от ее тела.

Вздох, который эхом раздается в моем рту, заставляет мои яйца напрягаться, и я не теряю времени, медленно доводя Дани до оргазма пальцами или ртом. На этот раз я хочу погрузить свой член так глубоко в нее, чтобы она выкрикивала мое имя.

Пытаясь расстегнуть ремень и брюки, я продолжаю жадно требовать ее губ, и Дани делает то же самое, позволяя мне держать ее руки над головой, как пленницу моей жадности. Я вытаскиваю свой твердый, как камень, член, затем обхватываю одной рукой бедра Дани и поднимаю ее с земли.

Она без колебаний обвивает меня ногами, идеально выравнивая наши тела.

Я вхожу в нее без предупреждения.

Сдерживая стон, Дани роняет голову на бетонную стену, а ее тело сильно содрогается. Она все еще невероятно напряжена, и струйка беспокойства проникает в мою грудь при мысли, что я могу причинить ей вред. Но жар моей ярости улетучивает мимолетное беспокойство. Я жестко трахаю Дани на крыльце ее семейного дома, сдерживая ее запястья рукой.

И она принимает мои наказывающие толчки, молча умоляя меня о большем.

Прижав свою грудь к моей, Дани покачивает бедрами, усиливая мое проникновение. И она прикусывает мою нижнюю губу, почти до крови от своей провокационной агрессии. Эта девушка создана для горячего, грязного, гневного секса. Она источает темную чувственность, чего я никогда раньше в ней не видел. И последние остатки моей первоначальной ревности исчезают в бушующей буре ее опьяняющего возбуждения.

— Блядь! — Она задыхается, и я чувствую ее оргазм, когда