Видя нечто невразумительное вместо рубашки, я зло процедила сквозь зубы:

— Марку дворняжки?

Мой комментарий, кажется, его развеселил.

— Марку: «В огне не горит, в воде не тонет», — криво усмехнулся он. — И кстати, дворняги самые живучие собаки на свете.

Уже пожалев, что швырнула в кутюрье платьем, я расстроенно начала натягивать единственную рубашку на голую грудь. Как вдруг он неожиданно снял свой пиджак и какие-то кожаные ремни, которые были поверх его рубашки.

— Сам сделал, — ревностно произнес он. — Федерико Дольче мой кузен и он двадцать лет доказывал, что он не пустое место в этой Семье… И хоть ты мне не нравишься, но «дольчеза» происходит от слова dolce. Так что надевай.

За считанные секунды он надел на меня эти кожаные ремни и, дважды обхватив ими мою талию, застегнул за спиной. Приколол собственную бутоньерку с красной розой, поправил мои волосы на свой вкус, а когда на склад вбежала запыхавшаяся Людочка, сказал всего одно слово:

— Красный, — указал он на мои губы.

И молча забрал испорченное мною платье и ушел.

— Синьора… — тихо прошептала мне Люда, открывая коробку с помадами. — Я знаю сейчас не место и не время, но я должна вам сказать… Женщины вам завидуют…

— Люда, мне не до сплетен, — жестко сказала я.

— Вам привезут оскорбительный подарок, — упрямо прошептала Люда. — Говорят он спровоцирует вашего мужа и поссорит с какими-то важными людьми.

Прекрасно. Мало мне проблем, так новые уже не за горами.

— Что за подарок?

— Не знаю.

— Делай что хочешь, но выясни это до того как мне его вручат, — тоном не терпящим возражений, потребовала я.

Не знаю, как много людей меня узнавали, но сама я с трудом могла поверить тому, кого увидела в большом зеркале в холле.

— Город засыпает и просыпается мафия… — вырвалось у меня.

Простые черные брюки красиво подчеркивали широкие бедра. Лаковые туфли сверкали не хуже бриллиантов в моих серьгах и колье.

Белоснежная рубашка села, как родная, и рваные рукава были закатаны, будто я только что из драки, но готова всем навалять снова. А разорванные швы легли красивыми складками под кожаной портупеей и было совершенно неясно, кошелек у меня на поясе или пистолет.

Чтож… Если драки не избежать — надо бить первым.

— Через сколько Эспозито будет здесь? — спросила я у Рино.

— Минут через сорок… Если его ничего не задержит, конечно.

Однако едва я вошла в винный погреб, как замерла в шоке. Тут пусто. Ни души! Лишь графин с вином так и остался стоять возле огромной бочки с вином. Невольно я двинулась к тому месту, где по идее была потайная дверь, как вдруг Рино и Лука преградили мне путь:

— Вы что задумали?

— Принеси ведро воды, швабру и уксус, — приказала я. — И камеры почисти. Или что там делает служба безопасности…

— Вам туда нельзя! — непреклонно произнес Рино.

— Делай, что я говорю, — угрожающе произнесла я. — Эспозито едет сюда. Надо хоть пол уксусом там протереть, чтобы собак спугнуть!

— Синьора… Ну, зачем… — с болью покачал Рино головой, указывая на выход за моей спиной.

И хотя Доменико Дольче этого не заслуживает, но я рада, что испортила его платье. Встреча с ним помогла мне очнуться от этого оцепенения из всепоглощающих эмоций, затуманивающих мой разум.

— Своих в беде не бросают. Я не позволю Сандро посадить, — непреклонно сказала я. — Либо вы мне помогаете, либо я убью Эспозито прежде, чем он наденет на Сандро наручники.

— Синьора… — с болью протянул Рино.

— Что⁈

— Действительно… — вдруг раздался голос дедушки за моей спиной. — Дольчеза, зачем так громко рассказывать о своих планах?

Испуганно обернувшись, я увидела нонно, тяжело опирающегося на трость, и, застывших рядом с ним, Федерико и дядю Бернардо.

Некоторое время я думала, что им сказать, невольно вспоминая, как целовали гости руки Крестному Отцу и особенно остро осознавая какими теперь могут быть для меня последствия. Они же с гробовщиком не просто так лучшие друзья.

Невольно я указала на выход:

— Все ТАМ только о себе и думают. Никто даже пальцем не пошевелил, чтобы Сандро помочь или поддержать, — с трудом сохраняя спокойствие, произнесла я. — Да, я не поддерживаю торговлю наркотиками, также как и мой дядя Миша. Но все вокруг готовы сожрать Сандро с потрохами…

Глаза предательски становились влажными и я замотала головой.

— Я на это не согласна… Нонно, я так не могу.

Смогу ли я справиться со своей совестью, помогая с наркотиками или зная о мафиозных делах? Не знаю… Но как бы я не злилась и не обижалась, если моего мужа хотят посадить, а я при этом ничего не сделаю — я себя не прощу.

Долгое время дедушка смотрел мне в глаза, а после подошел ко мне и вдруг по-родному обнял за плечи.

— Я так понимаю у тебя есть план? — шевельнул он пушистой бровью. — Но любой план сперва нужно согласовать со мной.

Набравшись смелости, я рассказала идею, которая мне пришла в голову, а нонно выслушав меня до конца вдруг рассмеялся.

— Всегда поражался женской логике, — смеялся он. — Мужчина до такого не додумается.

Синьор Лукрезе кивнул дяде Бернардо:

— Выдели ей нужные ресурсы, — поучительно шевельнув ладонью, он добавил. — Но я внесу в твой план одну маленькую поправку…

Маленькую? Если это маленькая, то боюсь представить, какой была бы большая. Потому что такого развития событий мой план и не предполагал.

Глава 17

29 июня 19 часов 5 минут

Комиссар Эспозито

Выйдя из дома прокурора с ордером на обыск отеля, комиссар Эспозито решительно двинулся к припаркованным у дома машинам.

— Комиссар, группа захвата готова выдвинуться. За отелем ведется наблюдение, — произнес капитан Коломбо. — Гости прибывают. Никто не уезжает. Все грузовики с алкоголем останавливаем и обыскиваем.

— Отлично.

Из информации в накладных и подслушанного разговора, несложно прийти к выводу, что Лукрезе привезли 250 килограмм кокаина принадлежащего Семье