показать себя альфа-самцом.

С другой стороны, вживание в сложную социальную жизнь начинается с пеленок, альфа осознают себя лидерами ещё в детском саду, в школах закрепляют позиции, учатся сколачивать банды и влиять на окружающих.

Мир всё ещё тот, где выживает сильнейший или умело приспосабливающийся. Вон этот сынок герцога явный альфа, а вокруг него уже формируется пока малая стая, что угождает и надеется получать часть добычи. Неважно какой, хороший вожак всегда успех разделяет с соратниками.

Что делать, эти отношения формировались веками и тысячелетиями. Ещё до того, как мы вышли из пещер и отбросили хвосты, уже топтались вокруг альфа-самца и слушались его приказов. Так формировалось общество, таким был первый шажок к прогрессу и цивилизации.

Толбухин сказал тихо:

— Не грусти.

Я улыбнулся.

— Всё будет путем.

Нам принесли большие чашки с густым пахучим чаем из разнотравья, я с отвращением отхлебнул горячее пойло, отодвинул было, но посмотрел как другие пьют, сдержался и тоже начал отхлебывать мелкими глотками.

Кофе, как я понял, на Руси тоже в наличии есть, но завоевывает позиции медленно, а там уже удерживает прочно.

Буду утешаться, что это полезный чай, хотя мне пофигу.

Глава 4

В столовую заглянул парнишка в форме курсанта, требовательно потряс над головой большим колокольчиком.

— Через семь минут конец перемены! — крикнул он. — Все на занятия!

Я подождал пока Толбухин и Равенсвуд допьют чай, вышел с ними. Большинство курсантов медленно и лениво тащатся в сторону учебного корпуса, солнышко такое ласковое, а в аудитории мрачно и слишком строго.

Понимаю, почему к новым аристократам такое презрительное отношение. Да, бароном дворянин может стать, и становится, получая от графа надел земли. В основном так и происходит.

Но когда Россия присоединила к своим владениям Прибалтику, то вот там и открылся Клондайк жульничества и самого наглого мошенничества, которого исконно-посконные русские земли не знали, а её лаптеватые жители и помыслить не могли в силу архаичного православного воспитания.

Так же, как в вошедших в Российскую империю кавказских регионах где каждый горец объявил себя князем и претендовал на официальный титул. Но на Кавказе этим и ограничились, а вот в остзейских землях не только каждый житель объявил себя как минимум бароном, но ещё там наладили массовое изготовление фальшивых дипломов о баронских титулах. Европа, сэр!

Когда начали разбираться, только в первую неделю вскрылось шестьдесят четыре тысячи преступных подделок баронских титулов. Надо сказать, Государственная Канцелярия смотрела на это сквозь пальцы. Диплом не сможет купить разбойник или простой кузнец, стóит такая подделка очень больших денег, надо же и бумагу настоящую со всеми знаками и печатями государственных служб, и подкупленные чиновники. Кроме того, фальшивый барон должен походить на знатного дворянина: быть образованным, хорошо одеваться, знать светский этикет и обладать хоть каким-то состоянием.

Так что нет для власти большой беды, что какие-то купцы и промышленники из простого народа купят такие дипломы, чтобы войти в свет и попытаться породниться с влиятельными аристократами. Государству нужна свежая дерзкая кровь, а то потомственные имеют тенденцию вырождаться достаточно быстро.

Потому в императорской семье, прекрасно зная, что прекрасный поэт Василий Жуковский, обманом получил поддельное свидетельство о дворянстве, тем не менее доверили ему преподавать будущей императрице Александре Федоровне, что станет женой Николая Первого, и Марии Александровне, невесте будущего императора Александра Второго. А ещё ему вручили высший чин тайного советника, десятки российских и иностранных орденов, подарки от императоров, и в конце концов персональную высокую пожизненную пенсию.

Как водится у нас в России, всех баронов первого поколения считают жуликами, хотя вообще-то именно эти бароны и приносят России больше пользы, чем потомственные аристократы.

На графов такое отношение не распространяется, граф получает титул из рук государя, да и то в случае, если является бароном или виконтом, диплом о графстве подделать невозможно.

— Одними из первых преподавателей в Лицее, — велеречиво возглашал с кафедры преподаватель истории, — были Сократ и Аристотель! Так что сия гиштория данного Богом и Государем Императором Лицея велика и потрясенна, и так же выпускает наиболее значимых людей, что будут держать бразды!.. И вы должны соответствовать…

Я снова дальше пропустил, на этот раз углубившись в думы насчёт магии. Что бы под нею не разумели местные, но она существует и может многим навредить из тех, кто ею не владеет. Конечно, магию применять в стенах Академии вообще нельзя, разве что на специально выделенном месте для состязаний, да и то под присмотром преподавателей и воспитателей, но, как говорится, полицию не поселишь у себя в спальне.

Я бросил короткий взгляд на Демидова. Уже обзавелся прихлебателями, сидит в их окружении, будущий хозяин великого рода, что уже всем постоянно напоминает о своем скором величии и потому собирает дань в виде лести и подхалимажа уже сейчас.

На меня почти не смотрит, но его лизоблюды поглядывают то и дело, так что он уже формирует у них ко мне отношение.

До чего же не люблю неприятности, но, похоже, меня ждут не только пряники.

Я чуть повернул голову в сторону Толбухина.

— Слушай, — сказал я шепотом, — я опять насчёт магии. В нашей глуши я с нею не сталкивался…

Он едва слышно хихикнул.

— Ещё бы. Всех, в ком обнаруживается, сразу перетаскивают в Петербург, а ещё малость в Москву. На местах если что и остается, то совсем уже мелочь….

— Просвети, — попросил я шепотом.

Он наклонил голову, чтобы препод не видел, что его губы шевелятся.

— Маги, как ты наверняка понял, есть сильные и есть слабые. Чтобы внести порядок, их тоже, как и всё в нашей жизни разделили на ранги…

— Что за ранги?

Он начал загибать пальцы.

— Новичок, это самый слабый. А дальше — Адепт, Младший Маг, Средний Маг, Старший Маг, Магистр, Архимаг, Великий Маг, Властелин, Защитник… Он умолк и торжеством посмотрел на меня, я в изумлении покачал головой.

— Ни фига себе!

Он в удивлении вскинул брови.

— У вас в Сибири свой язык?

— Какая же мощь у Защитника? — спросил я.

Он с покровительственной улыбкой пожал плечами.

— Как приятно с тобой разговаривать! Чувствуешь себя таким умным!

Я спросил с неудовольствием:

— А что не так?

— А то, — сказал он голосом умудренного жизнью наставника, — что никто ещё не добирался до титула Защитника!.. Да что там Защитника, даже Властелина ни одного не было. Это так, красивая классификация, за её разработку кому-то орден дали, кому-то ленту через плечо. Называется, научный труд.

Немного разочарованный, я уточнил:

— А кто самый-самый?

— Говорят, — ответил он, —