— Извините, — мялась медсестра с помятым лицом. — Дежурю двое суток подряд. Казалось, только на минутку закрыла глаза, и вот…

— А если бы она погибла? — не успокаивалась Галя. — А случись что с ребёнком? Кто бы отвечал?!

— Тише, — попросила её и попыталась улыбнуться. — Всё же обошлось.

Уснувшая медсестра не виновата, всё случилось из-за Дао Шаня, но кто мне поверит? Он будто высосал из меня все силы, но я всё равно выжила. И спасла маленького Ён Сука. Спроси кто, не смогла бы ответить, почему тогда я кричала.

Говорили, что Тень зла криком отбирает душу. Своей души у мага уже не было, но был осколок чужой. Некого могущественного существа из другого мира. Может это оно с помощью моего крика отобрало потерянную частичку самого себя и уничтожило злого мага?

Кроме меня старика моего крика не услышал никто в больнице…

— Малыш спит, — громко прошептал сын Галины.

И все притихли, с умилением рассматривая, как сопит моя кроха.

Глава 40

Ён Сук рос весёлым жизнерадостным ребёнком, вызывая мою улыбку каждый день. Он не был похож на Эфрина (к моему счастью), больше взяв от бедняжки Мио. Она не сумела перенести позора и унижения от жестокости Душаня, и не стала цепляться за жизнь, я же сделала всё, чтобы мальчик родился, и была абсолютно счастлива этому событию.

— Галя, он мне улыбнулся! — похвасталась, когда вернулись в дом подруги.

— Это ещё не сознательная улыбка, — хмыкнула она. — Ён сейчас как слепой котёнок. Узнавать тебя и улыбаться он будет чуть позже.

Я же была уверена, что Ён узнал свою мамочку и улыбнулся именно мне.

И дни полетели так быстро, будто кто-то с силой подул на перекидной календарь.

— Галя, он перевернулся!

— Смотри теперь за ним внимательнее.

— Галя, он сам сел!

— Следи, чтобы вперёд не завалился, а то мой в младенчестве так нос об игрушку себе разбил, до сих пор кривоватый.

— Галя, Ён сделал первый шаг!

— Ну всё, писец тебе, подруга. Теперь в его распоряжении всё, до чего раньше не мог добраться.

Галя предупреждала меня о будущих сложностях, но я радовалась даже им. На каждый зубик, который прорезался с болью, устраивала праздник. Каждый рисунок вставляла в рамку, и к трём годам Ёна в доме Галины не осталось на стенах свободного места.

— Может не надо? — Прижимая к себе сына, я тоскливо посмотрела на Галю. — Ему с мамой лучше.

— Ты и женить его так же будешь? — Подруга забрала у меня ребёнка и отдала воспитателю. — Придём через два часа.

— Всё будет хорошо, — пообещала миловидная женщина и унесла Ёна, оборвав мне жизнь…

— А ну прекрати это, — приказала Галя, и я заулыбалась. — Вот так-то! А то скорчила предсмертную гримасу, аж мороз по коже. Ёну нужно выходить в социум, и начинается это с садика. А то будет маменьким сыночком.

— Я не против…

— Цыц! — осадила меня Галя и указала н дверь. — У тебя два часа. Магазины, СПА-салоны и прочее в твоём распоряжении, а я посижу и посторожу…

— Ёна?

— Тебя! Чтобы ты сына раньше времени не забрала. А ну брысь с глаз моих!

Подруга была права, я будто растворилась в сыне, жила только им. Будто, отдав ему свою судьбу, стала приложением моего ребёнка. Потеряла себя, полностью погрузившись в пелёнки и подгузники. Благо, ресторанчик Галины продолжал процветать уже без моей помощи.

Но теперь, когда настало время подумать о том, что же я хочу от жизни, я остолбенела посдери улицы, понимая, что…

Ни-че-го!

По щекам потекли слёзы, и застарелая боль обрушилась на моё разбитое сердце. Ничего не изменилось, было всё так же горько от потери моего мужа из другого мира. Ничего время не лечит! Просто, находясь рядом с сыном, я окуналась в счастье материнства, и моё маленькое улыбчивое солнышко отгоняло страшные тени прошлого.

Сейчас, глядя на людей, которых не замечала, пока растила Ёна, я осознала, что люблю Ён Сука из другого мира ничуть не меньше.

— Я так скучаю по тебе, — прошептала и, зажмурившись, позволила долго сдерживаемым слезам скользнуть по щекам. — Так скучаю!

Этого оказалось мало, и я, сев на корточки, заревела в голос.

Мимо шли люди, на меня оборачивались, шептались, но мне было всё равно. Пусть показывают пальцем, крутят им у виска, мне от этого не становится ни больнее, ни легче.

Я так сильно полюбила того мужчину, что едва бы смогла дышать без него, но спасал маленький Ён Сук. Потому я цеплялась за малыша, оттого не отпускала ни на шаг и сопротивлялась отдавать его в садик до последнего.

Чувствовала, что стоит этому произойти, как на меня смертоносной лавиной обрушится моё одиночество, и не была уверена, что смогу его перенести. Поэтому сейчас так сильно рыдала, оплакивая потерянную судьбу Мио и свою не состоявшуюся любовь.

И вдруг услышала голос, зовущий меня по имени:

— Мила?

Замерла, едва дыша, а сердце в груди забилось быстрее.

Никто здесь не знал моего настоящего имени! Девушка по имени Мила давно умерла, попав в руки бандитам, когда вошла в кабинку и увидела то, что не должна была.

— Мила! — повторил кто-то.

Собравшись с духом, я подняла голову.

Глава 41

Вот кого меньше всего ожидала увидеть, так это её.

— Жаин? — Я вскочила и неверяще посмотрела на молодую эффектную девушку азиатской внешности. — Это точно ты?!

Было с чего изумляться. Она и в Рокшелле была красоткой, но сейчас, когда сменила многослойные одежды на мини-юбку и троп, стала просто фантастически прекрасной. Потому что в этой современной девушке ощущалось нечто удивительное и непостижимое, присущее лишь жителям того мира.

— Я, — она игриво поправила короткую стильную причёску и коснулась серьги с крупным бриллиантом. — Не узнала?

— Удивлена, что узнала, — я хватаю сестру Мио за руку. — Поверить не могу. Как? Что…

— Тс-с, — она прижала палец к губам и опасливо осмотрелась. — Тени рядом.

— Тени? — нахмурилась я и по-настоящему испугалась. — Снова Дао Шань вернулся? Вот же живучий мерзавец!

— Нет, — она рассмеялась так задорно, что у меня отлегло на душе. — Этот старик мертвее всех мёртвых, поверь мне.

— Почему мне тебе верить? — нахмурилась я. — Вдруг ты — это он? Маг мог принимать любую внешнюю форму, становился то стариком, то красавцем, то толстяком…

— Но ни разу не стал женщиной, — она подмигнула, а потом надела крупные солнцезащитные очки. — А всё потому, что этот гад женщин за людей не считал, относился, как к расходному материалу и использовал,