— Эй, ты живая? — спросил он.

В ответ она тихонько всхлипнула.

— Ты это, извини! Это из-за тебя крышу сорвало. Ты такая красивая! И такая чужая. Это меня и взбесило!

Лиля продолжала плакать, но больше не всхлипывала. И не вырывалась. Лежала на спине, боялась пошевелиться, как будто одно неосторожное движение могло спровоцировать новую волну насилия, которая уже не обойдет ее стороной.

— И Славик твой… Нет, он все правильно сделал. Тебя обидели, тебя надо защитить. Я и сам хочу тебя защищать! Ты даже представить себе не можешь, как я хочу… Как я тебя хочу!.. Но мы не будем, не надо, это неправильно.

Семен уговаривал себя, но Лиля продолжала лежать под ним, обнаженным бедром чувствуя всю силу его желания. Лежала и молчала, даже не кивнула в знак согласия. А ведь насилие — это неправильно, именно поэтому она и сопротивлялась. Пока вдруг не успокоилась.

— Просто ты такая красивая, что у меня сорвало башню, до сих пор дымится.

Лиля молчала, боялась пошевелиться. Вдруг из искры вновь разгорится пламя, а она не хотела сгорать в объятиях Семена… Или хотела? Может, она лежит и думает, какой он идиот? Или даже трус. Не мужик. Женщина под ним, считай, без ничего, всего один рывок до старта, а он лежит и ее не трогает.

— А ты красивая, я реально в тебя влюбился. Все что хочешь для тебя сделаю!.. Дом у меня смотри какой! Все твое! Как сыр в шоколаде со мной будешь! Шубу тебе соболью куплю! Ничего не жалко!..

Лиля лежала, он говорил, а она его даже не отталкивала. Как будто соглашалась остаться с ним. И даже отдаться ему. А ноги у нее разведены, под платьем ничего нет, а плоть у него твердая как сталь и тяжелая как свинец.

— Будешь жить как королева! — пробормотал он, напористым толчком еще шире раздвигая ее ноги и погружаясь в горячие, слегка увлажненные теснины.

Лиля даже не всхлипнула, всего лишь закусила губу и закрыла глаза.

— Ты не пожалеешь!.. Вот увидишь! Будем жить душа в душу! — бормотал он, входя все глубже.

От восторга хотелось выть, от счастья кричать, но из груди вырывались только хрипы и сдавленные стоны. А Лиля молчала, лишь дыхание слегка участилось. И еще ему показалось, что по ее телу пробежала дрожь в тот самый момент, когда он бился в конвульсиях от дикого восторга.

Потом он долго лежал, прижимая к себе Лилю, потихоньку, обессиленно поглаживая ее бедро, наконец поднялся.

— Я сейчас!

Семен вышел на кухню, закурил, немного подождал и встал у дверного проема в гостиную. Он помнил, как Лиля ткнула его отверткой, пусть и неумело, зато решительно. И сейчас она могла схватить, например, пустую вазу, стоящую на столе, чтобы разбить ее об его голову. Но девушка лежала все в той же позе, только подол платья оправила. Лежала с закрытыми глазами, не плакала. И убегать она не пыталась, но это и понятно, дверь закрыта, ключ у него, а через окно лезть глупо.

Он затянулся глубоко, до рези в глазах.

— Ты извини, что так вышло! — не выдыхая дым, проговорил он.

— Мне дай, — тихо сказала она, подняв и тут же уронив руку, и пальцы сложила, показывая, куда вложить сигарету.

— Один момент!

Он и не думал, что Лиля курит, но если да, то ничего в том особенного. Все бабы сейчас дымят как паровозы.

Семен сбегал на кухню, взял сигарету, прикурил, вернулся в комнату. Лиля с жадностью затянулась, легла вдоль дивана, подложив под голову подушку, разгладила подол платья, вытянув ноги на всю длину. И на Семена глянула предупредительно, чтобы он не вздумал ложиться рядом.

— Выпить хочешь? — спросил он.

Она молча смотрела на кончик своей сигареты.

— Коньяк «Реми Мартен».

Лиля едва заметно кивнула, он метнулся к бару, достал нераспечатанную бутылку, взял два бокала, плеснул в каждый на два пальца. Открыл коробку конфет, поставил перед ней. Лиля поблагодарила его едва заметным кивком.

— Давай, как будто между нами ничего плохого не было! Только хорошее! — предложил Семен.

И Лиля снова кивнула, но выпила не чокаясь.

— Я не знаю, что ты там думаешь, — сказал он. — Но я тебя к твоему Славику не отпущу!

Лиля косо глянула на него, но промолчала.

— А что там с ним хорошего? Со мной ты будешь жить как королева. А с ним только на морозе стоять, тачками крадеными торговать, пока менты не заметут. Со мной будешь жить!

— Если от Славы отстанешь, — сказала она, выразительно глядя на пустой бокал.

Он все понял, снова налил ей.

— Отстать от Славы?

— Ты его так сильно избил.

— Согласен, пятьдесят кусков — это слишком. Будет платить как все, от прибыли… Он только что открылся?

— Открылся, — кивнула Лиля.

— Или вы открылись?

— Я ему не жена.

— И не надо!.. За меня выйдешь!..

Лиля плавно повела головой, то ли соглашаясь, то ли отказываясь, и снова выпила — не чокаясь и до дна.

— Оставлю я твоего… уже не твоего Славу, — с важным видом хозяина жизни пообещал Семен. — Пусть пока раскручивается, мы с него потом возьмем… Как думаешь, раскрутится?

— Не знаю.

— А машины продаются?

— Иногда.

— Интересная у вас там лавочка.

— И Слава интересный. Только бабник, — вздохнула Лиля и украдкой, с надеждой глянула на Семена.

— Я не такой! Для меня только ты! — с чувством облегчения выдохнул он.

Как ни крути, а Лилю он взял силой, но ведь все наладилось, она фактически согласилась оставить своего