тех, кто плохо понимал намёки, высшие руководители резко становились горячими поборниками прогресса, и для них полностью терял актуальность вопрос о личном заработке с этой операции. Потому как в ходе всех нездоровых метаний, можно было в лучшем случае отъехать на пенсию, а в худшем, вообще распрощаться со свободой, и комфортом. И многие, не уловившие веяния момента, так и оказались, кто просто за бортом, а кто в тюремной робе.

Поэтому заводы Гипербореи, и счастливые смежники трудились в три смены, штампуя вычислительную технику с огромной скоростью.

По результатам прошедшего года, производственная империя Соколова уже вошла в десятку крупнейших в стране, и уверенно двигалась выше. Но Владимир почти никогда не поглощал уже имеющиеся предприятия, предпочитая создавать что-то заново, чем перестраивать уже сложившуюся структуру.

К началу шестьдесят пятого, в Гиперборее, и дочерних компаниях трудилось больше ста пятидесяти тысяч человек, но экономическая мощь несопоставимо выше. Доход уже дошёл до миллиарда в год, и уверенно рос, от чего финотдел счастливо жмурился, и потирал лапки.

В планах Владимира значилась ещё полноценная компьютерная сеть, и частично её уже начали реализовывать на базе телефонных станций. Но уже начали тянуть собственно сетевые кабели, связывая концентрированных пользователей. Университет, Кремль, Дом Правительства, силовиков, и транспортников.

Вершиной технологии шестьдесят пятого года стало портативное устройство спутниковой связи, сопряжённое с вычислителем, в одном не очень большом корпусе. Такие блоки сразу поставили во Флот, для установки на боевых кораблях, для опытной эксплуатации. Собственная связь у флотских имелась, но военные инженеры никогда не утруждали себя ни дизайном, ни удобством пользования, ни размерами, искренне полагая, что раз аппаратура корабельная, значит она может занимать весь трюм.

Спутниковый телефон от Гипербореи, напротив имел весьма элегантные формы, относительно компактный объём, и работал бесперебойно, через спутники связи компании, имея весьма высокую степень защиты от подслушивания.

Адмирал флота Рудин, командовавший Северным, а с некоторого времени и Балтийским флотом, во время учебного выхода, решил связаться с генштабом, для уточнения комбинации учений, и покричав какое-то время в хрипящую трубку, обратил внимание на поднятую чёрную крышку, и под ней клавиатуру, мигающий зелёный огонёк, и красивую надпись «Эхо» на лицевой части полированного корпуса.

— А это что? — Военачальник ткнул пальцем, и тут же подскочивший капитан-лейтенант связист пояснил, что это экспериментальная установка, поставленная для испытаний в практической обстановке, и представляет собой спутниковый телефон защищённой связи.

— И как он работает?

— А вот. — Связист ткнул в кнопку и чёрный экран быстро посветлел, показывая пункты меню управления. — Здесь трубка и клавиатура. А на экране, кроме всего прочего список номеров в памяти, и имена абонентов. На клавиатуре можно набрать номер, который не значится в памяти, или текстовое сообщение, отправив его или на номер телекса, телетайпа, или другого совместимого аппарата.

Адмирал ткнул пальцем в экран, в номер рядом с которым значилось, Зам. Ком Сев.Флота, Барков.

— Вот его давай. — И через десять секунд в трубке раздались гудки. — Алло? Здесь Рудин. Давай соединяй… Дмитрий Степаныч? Привет, да. Нет, я не в Москве. Я на борту «Императора Сергия», в Баренцевом море. А слышно меня так хорошо, потому как какой-то добродей, решил облагодетельствовать флот, и сделал-таки нормальную связь. И выглядит она, ну, вот я бы её в гостиную поставил не раздумывая, — Адмирал провёл пальцами по полированному боку аппарата. — И знаешь, что? Мне до смерти надоела возня с нашими «Барьерами». То работают, то нет, то спутник не видит то ещё что-то. В общем так. Давай создавай комиссию, и будем списывать все «Барьеры» к херам. А ставить мы будем, вот это чудо, которое называется «Эхо». — Он повернулся в сторону офицера связи. Сколько эта штука стоит у вас?

— Три месяца, товарищ адмирал флота. — Каплей вытянулся по стойке смирно. — Ни одного отказа. Можно хоть домой позвонить, хоть принять шифрограмму из Штаба.

— Вот. Местный радист говорит, что три месяца уже работают на нём, и проблем нет. А у этого «Барьера» одни проблемы. Как только он комиссию флота прошёл. Ты кстати и с этим делом разберись. Не может такого быть чтобы такое барахло проскочило без «барашка в бумажке». Кто-то кому-то дал, и я хочу знать сколько, кто и кому.

Адмирал повесил трубку, и ещё раз оглядел аппарат.

— А кто делает сие чудо?

— Так, Гиперборея же. — Капитан-лейтенант опустил крышку, и стала видна восьмилучевая звезда в центре.

— Ну, да. Мог бы и не спрашивать. — Адмирал кивнул.

Как известно, самая жёсткая конкуренция — внутривидовая, но Владимир практически не чувствовал её, так как выходил на рынок только с отработанными изделиями, проверенными в разных условиях, в отличном дизайне, и для определённой аудитории. С типологией потребителей работал особый отдел, под руководством доктора наук, бывшего профессора, случайно зацепленного Владимиром на улицах Москвы. Теперь, отмытый, приодетый и излеченный от алкоголизма, Николай Степанченко, уже ничем не напоминал бомжа со свалки, а всем своим видом демонстрировал респектабельность и успех. Но пять лет проведённых на помойке не прошли даром, и доктор философии приобрёл чудесную способность втираться в доверие словно матёрый контрразведчик или жулик, но делал это в общем с благими целями, выясняя предпочтения людей, их социальные связи, и прочее, для того, чтобы, глядя на очередное изделие сказать: Это будут брать студенты, и старшеклассники, но над корпусом нужно проработать. А это вообще никто брать не будет. И ошибался он крайне редко, что Соколов очень ценил. Потому как можно конечно выпустить пробную партию, посмотреть будут ли продажи, или нет, поработать над вариантами оформления, но всё это время. А время — самый невосполнимый ресурс.

Тем временем жара на территории Англии нарастала, и среди беспорядочно мечущихся орд тварей, стали появляться организованные отряды воинов, убить которых стало в разы труднее, и которые целенаправленно шли вперёд, отвоёвывая новые территории. В огне оказался весь юг Острова, а линия фронта пролегла через Кембридж.

Относительно успешно воевали лишь Королевские Гвардейцы — обвешанные амулетами и вооружённые до зубов подразделения, но было их немного, и комплектование одного такого полка обходилось как три обычных полка или десяток туземных.

То, что Англии скоро конец, стало понятно к лету шестьдесят пятого, когда фронт буквально рывком сдвинулся за Бирмингем, нависая над промышленным поясом Британии — Манчестером Ливерпулем и Шеффилдом. В ход пошли германские и французские дивизии, но особого успеха не случилось.

И тогда правительством Британии, и королём было