Кстати, об офицерах. Разумеется, их я старался ухайдакать при первой же возможности, но в первую очередь всё же отдавал предпочтения водителям. И делал я это потому, что здраво рассудил так: «Нет водителей — нет наступления. А значит, возможно, что подкрепление, которое к нам идёт, успеет подойти до тех пор, пока противник не оклемается и не проведёт перегруппировку».

Когда последний водитель бронетранспортёра отправился в преисподнюю общаться со сподвижниками по рейху, в лагере противника явно наметилась паника.

Они, наконец, сообразили, что по ним стреляют. Кто именно и откуда ведёт стрельбу, они, естественно, из-за довольно большого расстояния, увидеть не могли. Но направление, откуда ведётся стрельба, угадали точно. После чего стали прятаться.

Отправив к механикам-водителям танков и бронеавтомобилей с десяток обычных шоферов грузовиков, которые оказались самыми медлительными и не сумели вовремя вылезти из своих кабин, стал отстреливать экипажи танков. Тем, вероятно, надоело сидеть в компании с мёртвыми командирами и водителями, и они стали через оставшиеся открытыми люки вылезать на свет божий, чтобы узнать, что случилось. И, разумеется, практически сразу же получали пламенеющий заряд в голову. В связи с тем, что, как правило, умирали члены экипажей либо рядом с танками, либо на броне, колонна стала окутываться лёгким дымом.

Увидев это, решил добавить огоньку и стал стрелять в бензобаки грузовиков.

Не всегда удавалось взорвать бак с первого выстрела даже бронебойно-зажигательным патроном, но раза со второго или третьего, как правило, машина загоралась. Разумеется, к этому времени в кузове уже не оставалось солдат, но зато там оставался боекомплект, который, при воздействии на него пламени, тоже начал весело взрываться, разлетаясь на десятки метров.

Обратил внимание, что стволы моих винтовок тоже дымятся от непрерывной стрельбы и, не отвлекаясь от отстрела пехоты противника, дал команду лейтенанту немедленно найти пару-тройку дополнительных винтовок.

Сам же, тем временем, сфокусировав зрение, стал высматривать в ползающих и прячущихся от справедливого возмездия нелюдях офицеров. А как обнаруживал погон на плече, незамедлительно отправлял свинцовый подарок в первую очередь этим особям. Я прекрасно помнил, что нарушение управления войсками — это один из важнейших моментов в дезорганизации противника. А потому жизнь офицерского состава в данном бою была крайне непродолжительной.

Когда же голову офицера я не находил, то особо сильно не расстраивался, а отправлял в долгую дорогу в ад первого попавшегося солдата или ефрейтора.

Ориентировочно на десятой минуте сражения я заметил появившихся на поле боя пехотинцев, которые стали раскидывать дымовые шашки. Не все из них смогли осуществить свою миссию. Многие умирали, так и не выполнив приказ, начиная сами дымиться, но всё же были и те, кто таки сумел закидать передовые танки такими гранатами.

Появившийся дым стал плотно обволакивать начало колонны, тем самым заметно урезая мне видимость.

Сколько бы я ни напрягал зрение, а через эту дымовую завесу я, к сожалению, видеть не мог. И это, собственно, было хоть и неприятно, но вполне логично — ну, не в силах человеческих, даже моих, видеть сквозь столь плотный дым. И с этим пришлось смириться.

Однако, хотя дым и закрывал мне хорошую видимость, я не прекратил стрельбу. То тут, то там я видел мелькающие тени и силуэты. А раз так, то, разумеется, я продолжал вести огонь по вновь и вновь выявляемым объектам.

Глава 14

Кто стрелял?

Штаб дивизии советских войск

Командир разведки уже несколько раз выходил из штаба и узнавал у своих подчинённых последнюю доступную информацию, но никаких изменений не было. Немец стоял на месте и, как будто бы, никуда двигаться не собирался.

Лосев в очередной раз ушёл узнавать обстановку, а комдив, показав рукой в сторону двери, обратился к своему заместителю.

— Слышишь канонаду? Соседи справа и соседи слева ведут бой. Каждого из них, как минимум, атакует такое же число войск, что мы и думали. На каждом из направлений по танковой роте и по пехотному полку, — он склонился над картой и ткнул пальцем на одно из направлений вероятного удара противника. — Вот тут они должны идти! Вот тут! Так почему же они нас не атакуют? Почему они встали? Что они задумали?

— Возможно, их командование решило вначале занять позиции на флангах, а уже потом одновременно ударить и с флангов, и через центр? — осторожно предположил его заместитель Селиванов. — Клещи же излюбленный приём немца!

— Зачем? Зачем, если они нас и так могут разнести в пух и прах⁈ Ведь у нас народу с гулькин нос!

— Возможно, у них разведка плохо сработала, и они думают, что нас тут дивизия?

— Не говори ерунды, — отмахнулся комдив. — Их самолёт разведки над нами висел позавчера и вчера весь день до самого вечера. Знают они, тут у нас войск, считай, что нет. Знают, но, тем не менее, почему-то не атакуют, — он прошёл к двери, ведущей в радиоузел, и спросил радиста: — Со штабом фронта связь наладилась?

— Нет, товарищ комдив. У проводной связи обрыв так и не ликвидирован. Я отправил двух связистов на устранение разрыва. Через радио тоже связаться не получается. В эфире шумы. Ничего принять не удаётся.

— Хорошо. Соедини тогда меня с Прокофьево. Узнаем обстановку у соседа справа.

Однако связи установить не удалось. Как не удалось установить связи и с соседом слева. Немцы глушили радио, внося в эфир помехи и шум. Сложившаяся неприятная ситуация усугублялась ещё и тем, что из-за отсутствия людей не было и связистов, которые могли бы заново наладить хотя бы проводную.

— Вот же чепуха какая-то! Ничего понять нельзя! — разозлился комдив и, взяв бинокль со стола, скомандовал. — Пошли на воздух. Посмотрим, что происходит воочию. Там туман уже сошёл?

— Вроде бы да, — сказал Селиванов, поднимаясь со стула.

Положение было абсолютно непонятное, и это очень тревожило полковника. Одно дело — сдерживать ожидаемое наступление, а совсем другое — ни черта не понимать, что происходит.

Выйдя из землянки, прошёл по окопу, и собрался было посмотреть в сторону противника, как услышал звук выстрела. Один. За ним другой. Третий… Было ясно, что кто-то стреляет с нашей стороны. Но в кого?

Командиры поднесли бинокли к глазам и стали тщательно осматривать сторону неприятеля. К их большому сожалению, туман и дымка от реки