Сели отмечать и новую мебель. Но через полчаса вино закончилось, и Егорыч шустро засобирался домой, решил, что поздно уже. Родьку я забрал побегать с Тузиком, чем мы с удовольствием и занялись. Бегать лучше всего, кстати, именно по весне. Самый вкусный воздух именно весной. После холодной зимы им просто наслаждаешься при пробежке. Может, он такой же точно, как и осенью, но осенью ты жарким летом избалован, и такое же наслаждение от него не чувствуешь, как после холодов.

– Как назовут, интересно, малыша? – задумчиво сказала Галия, когда мы, уложив Никифоровну на новый диван, пристроились ночевать обратно в спальню. И по ее виду даже дураку было бы понятно, что она сейчас об имени для своего ребеночка думает.

– Ничего Жариковы мне не говорили, – помотал отрицательно головой я.

– Мальчика, если у нас родится, я бы Тарасом назвала, – сказала жена, и посмотрела на меня так просительно, мол, ты не возражаешь?

– А чего именно Тарасом?

– В честь твоего отца. И вообще имя красивое.

Признаться, я был удивлен.

– А почему не в честь твоего отца? – тут же полюбопытствовал у нее.

– В честь моего отца Марат своего сына назовет, – в принципе, логично, ответила Галия, – а твой отец очень обрадуется, если в его честь сына нашего назвать. Баловать его будет, заботиться о нем. Он хороший родитель, жаль даже его, что так ему с женщинами до Киры не везло.

Я снова чуть не выпал в осадок. Это мой папаша-то хороший родитель? Как вспомню ту манекенщицу, ради которой он забыл про нас и бросил тогда в столице, едва ее завидев… Это при Кире-то, что его искренне любит. Ох, не бьётся у меня что-то в голове…

Но дальше эту тему развивать не стал. День был тяжелым по переживаниям, и я уже прилично так устал. Ну и нельзя забывать, что Галия беременна, и ожидать от нее полной беспристрастности и логики достаточно странно. Да и в принципе, какому мужику не будет приятно, когда жена предложит назвать сына в честь его отца? Этакий очаровательный налет патриархальности. Чувствуешь себя орлом, которого сопровождает по жизни любящая орлица. Да и при всех его закидонах с женщинами отец Тарас действительно нормальный. О своих детях заботится. Малейшая просьба – и бежит на помощь.

Но, несмотря на усталость, один вопрос я не мог не задать.

– А если девочка родится, как бы ты ее назвала?

– Анастасия. Согласись, красиво будет звучать – Анастасия Ивлева.

И жена, конечно, совсем не поняла, почему я вдруг затрясся от удушливого смеха.

Глава 12

г. Москва.

– Я разве что-то смешное сказала? – недовольно спросила меня Галия.

– Нет, что ты! – ответил я, совладав со своей реакцией. – Просто случайно вышло, что кто-то мне рассказывал про некую Анастасию с фамилией, похожей на нашу. И она очень печально прославилась. Вот я и подавился, когда услышал.

– Не, ну если есть какая-то такая печально известная Анастасия, то не надо называть так дочку, конечно, – расслабилась жена, получив практически правдивый ответ, – еще мне нравится имя Наталья. И Мария. Марий много хороших встречала. В общем, выбор есть.

– И времени еще полно, – согласился я. – Ладно, давай спать, завтра мои приезжают, хлопот будет много.

С утра в субботу все уже были на ногах. Ждали приезда Алироевых. Им, конечно, надо ещё доехать до нас из Святославля, но все были на нервах из-за неопределённости с Инной и искали, чем бы себя занять-отвлечь.

Взялся собирать детскую кроватку. И руки заняты, и полезное дело сделаю. Мало ли, Аришку с дороги надо будет положить спать. Вроде, еще должна влезть, не такая она и крупная. Вскоре пришли Егорыч с Родькой и принялись мне помогать.

Время пролетело незаметно и к полудню мы уже все закончили свои дела и сидели за накрытым столом в ожидании гостей. Настроение было тревожное. Вскоре в дверь постучали. Как-то скромно стучат, – подумалось мне. – Алироевы бы стучали требовательней.

Предчувствие меня не обмануло, это был Пётр.

– Привет, – протянул он мне руку. – Сбежал из общаги, пока наши не потребовали продолжения.

Сам он после вчерашнего выглядел слегка помятым. Егорыч предложил ему подлечиться, но у Петра на лице тут же отразилось такое отвращение…

– Он больше не может, – улыбнулся я, а Никифоровна плеснула ему рассольчику из банки маринованных помидор и положила салата из квашеной капусты. – В больницу звонил?

– Звонил прямо с утра, – кивнул Пётр, – коллеги Инкины вчера сказали, что все хорошо и пришла в сознание. Но пока к ней нельзя. Я и давай праздновать рождение сына. А сегодня что-то мутят. Вот я к вам и приехал… Может, вам что-то другое сказали?

Ох, что-то мне это всё не нравится.

– Да нам тоже как-то непонятно объясняли, что с Инной происходит, какие-то сплошные недомолвки. Давай-ка, мы с тобой в больницу сейчас поедем, и там всех на месте и расспросим, – предложил я зятю.

Он молча кивнул в ответ.

– Мы туда и обратно, – постарался говорить я как можно беззаботнее. – А вы сами Алироевых встречайте, если приедут, нас не ждите.

Как хорошо жить рядом с метро. Через тридцать пять минут мы уже стояли с Петром в отделении оториноларингологии, чтобы попытаться понять, что происходит. Нина сегодня была выходная, но остальные коллеги, которых я не знал, старательно делали вид, что они не при делах и оказались в ординаторской случайно.

– Вы не могли бы нам помочь? – поймал я ближайшего молодого доктора лет тридцати. – Отведите нас, пожалуйста, в отделение, где Инна Жарикова сейчас лежит. Мы е родственники. Я брат, а это – муж.

– Вас туда не пустят, – сразу заявил он.

– Ну, мы, хотя бы, с доктором лечащим или дежурным поговорим, – настаивал я.– Операция была вчера, а мы понять не можем, что там с роженицей.

– Ну, если так, то пойдёмте, – быстро согласился он. Похоже, решил, что