Аспений получил другой приказ, приказ пришёл лично от Императора Омниссии, и это было важно, это значило что за ним, его центурией будет наблюдать Он лично, и это значит что он может выйти один на один даже с богом, надо просто искренне попросить помощи у Омниссии, и он сможет всё, даже победить смерть! А надо всего ничего, не дать этим трусам сбежать с корабля, его центурия убивала и убивала, аккамуляторы для плазмомётов кончились, и они взяли укороченные АК, примкнули к ним штыки, и даже обнажили гладии. Этот бой был превосходен, они резали, кололи, стреляли, шли по колено в крови, давили тела бронированными ногами. И вот пункт назначения, последние батареи отдаются сотне бойцов, что выстрелами из плазмомётов выжигают капсулы. В зал врывается группа бойцов с светящимися мечами, они одеты в тёмные мантии, и ведут за собой группу солдат с знаками различия. Да это же командование кораблём, и особая гвардия, возможно даже маги!- Пронзила мозг центуриона мысль, проткнув гладием живот штурмовику, и вскрыв примкнутым штыком, горло другому, он заорал по связи:

-Противник в чёрном, особые войска! Солдаты с ними, командование корабля! Взять их!

На них бросилась половина отряда, поливая очередями из автоматов ситхов.

Моллес, адепт тёмной стороны сил, уже пребывал в некотором смятении, эти абордажные команды вели себя совсем не так, как другие, они были жестоки, черезвычайно жестоки, они убивали и убивали. Когда их группа вбежала в зал, и в нём еще с захватчиками сражалось две сотни штурмовиков, вот они подбегают к уцелевшим капсулам, прошло около пары секунд, а две сотни убиты самыми разными способами, и очень часто это убийство произошло при помощи холодного оружия. Вот наперерез им бросается полтысячи бойцов, они стреляют в них из странного оружия, оно выпускает несколько кусочков металла с высокой скоростью, одним таким кусочком оторвало руку одному из офицеров, он с группой ситхов прикроет отход остальных, и офицеров во главе с адмиралом. При помощи Силы он отталкивает от себя часть кусочков, они поддаются с трудом, остальные приходится испарять мечом, на него бросается десяток бойцов, из под их шлемов раздаётся яростный рёв. Он отталкивает их Силой, к нему бросается ещё один, его он ударяет спиной об стальной шип торчащий из лопнувшей балки, и его пробивает насквозь, окровавленное остриё торчит из его живота. Очередной берсерк бросается на него, ему он ломает шею. Тут он ощущает пристальный Взгляд, словно нечто очень могущественное обратило на него взор, и раздумывает, прихлопнуть эту тлю, или посмотреть как она потрепыхается.

Аспений бежал к легионерам, что дрались с этими магами в мантиях, один из его парней, был отброшен и насажен на кол, как бабочка булавкой, другому свернуло телекинезом шею, и тут его наполнил Гнев, настоящая Ярость, он проорал, на надрыв, забыв про себя:

-Легионеры! За Омниссию!

Его яростный рёв подхватили солдаты, броня начала накаляться, приводы доспеха заревели как приводы бронебашен, система начала сообщать о критическим форсаже всех систем. Его меч покрылся сетью яростно блещущих молний, и клинок вспыхнул белым пламенем, оно жгло глаза, броня на руках начала краснеть. И он бросился на одного из телекинетиков, рубящим ударом он рассёк ближайшему грудную клетку и брюхо, раскалённый клинок, изжарил его туловище, и заставил гореть с жуткими воплями.

Моллес ощутил что внимание чудовищной сущности сместило свой Взор, но он продолжал находиться здесь, теперь Взор был обращён на одного из солдат, Взор напитывал его силами, что превратили бы простого человека в горящий пепел, броня бойца раскалялась, меч в руках разбрасывал молнии и горел белым пламенем звёзд, но боец с яростным криком нанес удар Ромиту, и он мгновенно частично изжарился, его крик ударил по ушам. Безумец бросился на него, его яростные удары отбрасывали Моллеса, световой меч искрил, норовил вылететь из руки, а безумец не обращая что раскаленный клинок больше приносит ран ему, чем атаки противника. Ситх начал отступать, он яростной атакой с применением Силы хотел выбить меч из рук противника, но оружие давно сплавилось с бронёй и плотью оппонента.

Аспений ощущал невероятную силу в себе, его тело обгорало внутри раскаляющейся брони, а рука давно не ощущала боли, но невероятное ощущение силы в руках, в теле, понимание того, что он может бросить вызов божку, и нанести тому такие раны, что он не оправится никогда. Но его владыка, всемогущий Омниссия, уменьшал поток силы, дабы ему не далась эта победа слишком легко, любую победу, нужно заслужить.

Моллес уставал, этот безумец не боялся боли или смерти, и потому был худшим противником. Вот оппонент хватает его рукой за предплечье, ситха пронзает яростная боль, рука и обугливается, и по ней пробегают мощнейшие импульсы электричества, этот берсерк отводит руку назад, и Моллес понимает, сейчас он его проткнёт пылающим клинком, и он повторит конец Ромита, отталкиваясь назад, и превозмогая боль, ситх отрубает световым мечом руку в локте, и бежит к капсуле в которую, отбиваясь от других противников, вносят бесчувственного адмирала и пару офицеров. При помощи силы Моллес отталкивает всех ситхов кроме одного, и вталкивает ситха, офицеров и адмирала в капсулу, закрывает её, запускает, и начинает набирать координаты. В соседнюю капсулу набивается трое выживших. ей вслед стреляют бойцы в броне, подбивают, затем из шлюза высовывается манипулятор сверхтяжёлого дроида, и выпускает поток снарядов, буквально перепиливая капсулу, к счастью, прежде чем он навёл манипулятор на них, капсула успела нырнуть в гипер. Император Палпатин узнает о новом сопернике, что находится под покровительством сильнейшего из созданий.

Глава 30 Конец первого тома

Мало мне проблем, так вот, лови еще! Все абордажные легионы, словили приход берсерка. И что мы имеем? А вот что: все абордажные команды имеют раненых, и 3/4 легионеров не смогут вести бой в течении месяца-другого. Про центурию что билась с тикающими ситхами и офицерами, даже не говорю. Для того чтоб ввести её в строй, придётся вштопать в каждого третьего протезы и прочие заменители внутренних органов. Про проблемы со здоровьем, вызванные ударными дозами адреналина, просто не говорю, ибо трындец.

Отдельного слова заслуживает центурион Аспений. Баффнутый моей энергией, и потерявший ясность ума от ярости, он перегрелся в буквальном смысле. Броня накалялась до 200 с лишним градусов, а руки и перчатки что держали раскалившийся до 3000 градусов