33

Ваня подошёл, взял её за плечи, притянул к себе, прижал, обнял. Полина уткнулась ему в шею, выдохнула освобождённо.

Ничего не случилось. Плохого – абсолютно ничего.

– Ты уже поправился? – тихонько спросила Полина, нарочно задевая губами его кожу.

– Я соскучился, – ответил Ваня. Не совсем в тему, но так даже лучше. Потом чуть отстранился, обхватил ладонями Полинино лицо, наклонился к нему.

Если бы не лязг открывающейся поблизости металлической двери, они бы, наверное, так и не вспомнили про следующую пару, которая вот-вот должна была начаться.

– Увидимся после занятий, – то ли спросил, то ли заверил Ваня, а Полина только и смогла кивнуть да подтвердить совсем коротко:

– Угу.

Теперь она смотрела в спину уходящему, и странно как-то было. Ну да, блаженно и радостно, и губы по-прежнему ощущали сладкий чувственный вкус поцелуев. Но всё же существовало что-то, мешавшее безраздельно упиваться происходящим, и Полина не понимала, что. Совсем маленькое, почти незаметное, но с острым коготком, которым оно тихонечко царапало где-то внутри. В душе или на сердце.

Полина приложила руку к груди, думала, что услышит его неровный стук, но не ощутила совсем ничего.

Да ну, ерунда. Подобное и раньше иногда случалось – вдруг охватывало чувство тревоги, необъяснимо, без всяких причин. А, скорее всего, это мандраж перед семинаром по экономической истории. Ей там сегодня выступать кем-то вроде спикера: предложить и коротко обрисовать тему для общего обсуждения. И, она на него, кажется, сейчас опоздает.

Торопливо подхватив с пола сумку, Полина понеслась вдоль по коридору. Ей же надо на первый этаж в большую лекционную аудиторию.

Всё-таки успела она раньше преподавателя. Заскочила, плюхнулась на первый ряд, на ближайшее свободное место, перевела дыхание, на мгновенье прикрыла глаза, чтобы собраться с мыслями. И сразу снова утонула в недавних ощущениях, да так глубоко, что абсолютно перестала воспринимать реальность. Назад её вернул голос историка, подцепил, будто на крючок, излишней громкостью и строгими интонациями, вытащил на поверхность.

– Ермакова, только вас ждём.

– А! – Полина очнулась, моргнула озадаченно: – Разве я опоздала?

– Да нет, – качнул головой историк, – пришли вовремя. Но, насколько я помню, вы должны были подготовить сообщение. – И добавил с лёгкой ехидцей: – Вот его мы и ждём.

– Ой, да! Конечно! – прежде, чем вскочить с места, Полина наклонилась, выдернула из сумки тетрадь, на ходу открыла нужную страницу, пробежалась взглядом по строчкам.

Раньше в подобных случаях она обходилась без подсматривания в конспект, и сегодня бы обошлась. Только вот мысли её были заняты совсем-совсем не историей.

Второй раз мобильник зазвонил, наверное, через пять минут после окончания последней пары. Полина ни капли не удивилась и в экран особо не всматривалась, пытаясь прочитать имя – и так знала, кто это – мазнула пальцем по зелёной трубочке, поднесла телефон к уху, но сказать ничего не успела, даже обычное короткое «Да».

– Ты где?

– Спускаюсь на первый этаж.

– Жди меня там. Скоро приду.

Рот сам растянулся в улыбку, широкую – на поллица, и наверняка жутко довольную. И никак не удавалось с ней совладать, притушить хоть немножко. Так и сияла и, видимо ослепляла других, словно бьющий прямо в глаза солнечный луч, или смущала.

Первой увидела Чупа, тихонько толкнула Изольду, потом Асю, и подружки уже все втроём посмотрели с осуждением. А Полина сделала вид, что их не замечает, проскочила мимо, забрала в гардеробе куртку, потом отошла в сторону, к окну, прислонилась к подоконнику и, не отрываясь смотрела в сторону лестницы.

Почему-то казалось очень важным застать тот момент, когда Ваня появится. А он спустился, на мгновение застыл, пройдя двери, взглядом отыскал Полину. Даже не так: посмотрел и нашёл сразу, потому что по-другому быть просто не могло.

Всё прочее отступило, отодвинулось, даже не на второй план, а далеко-далеко в необозримую перспективу, смазалось и перестало иметь значение. И Полине плевать было, что Казарян с компаньонками уже отвалили – не увидят, и до всего остального никакого дела. Даже до противной погоды, блёкло-серых, будто застиранных облаков, сыплющих дождём, мокрого снежного месива под ногами. Солнца не видно, но всё равно солнечно и тепло. Оттого, что Ваня рядом, держит за руку.

Он вскинул голову, поглядел на небо.

– М-да. Погулять не выйдет. Заедем куда-нибудь?

Опять то самое кафе, куда навязчивый Мартин затащил выпить кофе в тот самый день, когда… Да не важно. Сейчас они были здесь вдвоём, только вдвоём. Если не считать принесённых официантом чашек. Те стояли рядышком, почти соприкасались тёплыми боками. А Полина с Ваней так не могли, разделённые столиком, зато, положив руку на его поверхность, соприкасались ладонями, пальцами. А ещё взглядами. И от этого было столь же жарко и волнительно, как от поцелуев, как от порывистых ласк на грани. Или даже ещё волнительней. От невозможности приблизиться, от необходимости соблюдать условности, от сдерживаемой нежности, которой бы хватило, чтобы затопить весь мир.

Воздух искрился и трепетал от напряжения. А они неотрывно пялились друг на друга и, наверное, выглядели дураками. Очень счастливыми дураками. И Полина думала, если сейчас Ваня предложит поехать к нему домой, она согласится. Скорее всего.

– О, привет! – неожиданно прилетело откуда-то сверху, ударило посильнее самого оглушающего грома, плеснуло ледяной водой за шиворот. – Увидел вас сквозь окно и не смог пройти мимо. – Мартин плюхнулся на диванчик возле Полины. – Знаю, что помешал, но надеюсь вы меня простите. – Он сделал очень печальное лицо и даже вздохнул. – А ещё я хочу есть и нуждаюсь в дружеской поддержке.

Не отпуская Полининой ладони, Ваня развернулся к приятелю. Не скажешь, что он был удивлён или возмущён. Видимо, давно уже привык к вездесущности и докучливости Мартина.

– Чего опять? – поинтересовался, а тот в ответ заявил:

– Чего, не скажу, но посижу рядом. Этого хватит. А после смиренно тихо отвалю. Не переживайте. – Он махнул отходящему от чужого столика официанту: – Можно? – И, пока тот приближался, заботливо и вежливо осведомился: – А вам чего заказать? Или присутствия друг друга для вас достаточно?