Шрифт:
Закладка:
Шуаньер появился со свернутой сигаретой и своим фирменным спокойствием.
– Что тут у вас? – Доллман показала ему кости, и мы вместе оценили находку. Он взял несколько костей, которые мы аккуратно положили на ближайший камень. Он поджал губы и одобрительно кивнул. Я не могла видеть его глаз, потому что они были скрыты очками-авиаторами, но он явно был доволен.
– Этот похож на завропода, но вот это, – он взял кость конечности, разделенную на три фрагмента, и сложил их в анатомическом порядке, – это похоже на равизухия.
– Это хорошо? – спросила я, будучи менее знакома с рептилиями. Шуаньер сдержанно кивнул:
– О да, это хорошо.
Первые окаменелости Кхемеги нашел местный пастух Думангве Тьобека. Он часто навещал нас во время раскопок, чтобы поболтать и узнать, к чему привело его открытие. Он был высоким и обычно носил бейсболку поверх своих коротких дредов. Когда я пожала его теплую руку, она была сухой и твердой, как ветка кустарника.
Здесь пасутся стада овец и крупного рогатого скота, и пастухи, такие как Тьобека, ежедневно проходят много миль, пока животные добывают корм. Зимой тут нечем поживиться и отовсюду торчат впечатляющие рога бывшего тут скота, а их ребра выступают как ксилофоны. Иногда мы находили в донгах коровий череп или прочие кости – свидетельство тяжелых времен для деревни.
Тьобека нашел первые кости, когда шел к могилам своих родственников. Он догадывался, что нашел нечто важное, и показал кости односельчанам Сгиньяне Ралейн и Тембе Джика-Джика. Ралейн, тоже деревенский старейшина, точно знал, что это ископаемые кости. Он читал о динозаврах и летающих рептилиях и всегда надеялся найти что-нибудь такое. Вместе они поняли, что кости принадлежали динозаврам и что их находка, несомненно, заинтересует ученых и поможет их деревне.
Старейшины деревни обратились за советом и в итоге связались с Шуаньером из Института эволюционных исследований в Витватерсранде. Теперь Шуаньер и его команда работали с жителями деревни и коллегами из университетов Южной Африки, а также Европы и Америки. Вместе они проводили раскопки и изучали окаменелости от имени общины Кхемега. Исследователи открыто делились всеми открытиями с местными жителями, приветствуя их на местах раскопок и набираясь от них знаниями о ландшафте. В конце недели показали слайд-шоу: команда Шуаньера рассказывала о палеонтологии и отвечала на вопросы об окаменелостях, эволюции и геологии. Ралейн почти каждый день присоединялся к нам, помогая и передавая свой опыт. У него был острый глаз, и за последние несколько лет он сделал много важных открытий. Некоторые из них он показал нам в своем саду, где над рядами овощей цвели нежные розовые цветы сливы.
Местные чиновники и высокопоставленные лица тоже посетили деревню, размышляя о том, как проводимая там работа может принести экономическую выгоду этому району. Исследования только начались, но все выглядело так, будто тут – одно из крупнейших костных захоронений в Южной Африке и реальное достояние сообщества.
В начале недели, когда наша команда прибыла на основное место раскопок, меня встретила сцена, которая всплывает у большинства людей, стоит им представить себе палеонтологические работы. Сухой пейзаж, команда в клетчатых рубашках и футболках, широкополых шляпах и солнцезащитных очках. Стереотип появился из-за культовой сцены в «Парке Юрского периода», где палеонтологи находят полный скелет велоцираптора в североамериканских пустошах. Есть несколько прописных истин: пейзажи, подобные этому, легко разрушаются, обнажая кости, а одежда выбирается из соображений практичности – износостойкая и защищающая от солнца. Так что обошлось без щеток, изящно отбрасывающих песок в сторону, чтобы откопать идеально сочлененные скелеты. Все это просто голливудские штучки.
Сумка со стамесками, которую я несла с собой, с громким звоном приземлилась. Передо мной лежали два огромных гипсовых слепка, похожих на гигантские грязные зефирки, бежевые от копоти. Два метра в поперечнике, они стояли в искусственных ямах с толстым дном, заполненным осадком от сезона дождей. Изодранные края мешковины выглядывали наружу, развеваясь на горячем ветру.
В прошлом году команда изучала скелет динозавра и скопление костей меньшего размера, которые, вероятно, принадлежали одной из немногих линий терапсидов, переживших массовое вымирание, – дицинодонтам. Проведя раскопки и оставив окаменелости в своих могилах, исследователи накрыли их защитным слоем грубой мешковины, пропитанной гипсом, в надежде, что затвердевшая оболочка защитит кости от непогоды до возвращения ученых.
Первую неделю полевых работ нам предстояло расширить и выкопать ямы, а затем смыть старый гипс и нанести новые слои. Во вторую неделю рабочие на экскаваторе перевернут многотонные маршмеллоу, чтобы мы могли оштукатурить их нижнюю сторону. Затем их погрузят на грузовик и отправят в семичасовое путешествие обратно в Йоханнесбург. В лаборатории Витватерсрандского университета команда южноафриканских исследователей уже приготовилась работать над перемешанным содержимым, окончательно освободив его для изучения.
Залежи костей в Кхемеге могут оказаться лучшим местом в Южной Африке для сбора окаменелостей триасового периода. Все, что нам сейчас было нужно, – собрать их.
Триас – самый недооцененный период мезозойской эры. Ему не хватает очарования юрского периода или самоуверенности мелового. Он – старший брат-интроверт, которого никто по-настоящему не понимает. Но стоит только приглядеться, и вы поймете, что беседа с ним куда интереснее.
Триас полон свежих идей. Этот период, охватывающий 51 миллион лет, начинается с опустошения конца пермского периода и проходит полный цикл, чтобы закончиться очередным массовым вымиранием. Его годы богаты событиями, и их изучение дало нам беспрецедентные знания о том, как жизнь восстанавливается после практически полного уничтожения.
Нам хотелось бы думать, что массовое вымирание – явление редкое. Викторианцы изо всех сил пытались переварить эту обрушившуюся на них реальность, которая никак не вязалась с их представлениями о боге. Однако мы уже привыкли к исчезновению видов. Некоторым из нас, естественно, стыдно за недавние потери, вызванные деятельностью человека, однако во многих это, напротив, пробуждает непонятное самодовольство. Когда смерть принимает большие масштабы, человечество немного теряется, не зная, как себя вести. Комик Эдди Иззард однажды пошутил, что, когда число смертей исчисляется сотнями тысяч, мы не ужасаемся, а почти что готовы сказать: «Отличная работа!» [64]
Палеонтологи, изучающие останки, прекрасно осознают хрупкость жизни. Мы просто живем в промежутке между вымираниями, в паузе между ударами сердца нашей планеты.
Благодаря окаменелостям известно по меньшей мере о 20 массовых вымираниях. Какие из них считать «крупнейшими»,
