в рюкзак и взял пальто.

Дверь приоткрылась без стука – Катрина заглянула в кабинет:

– Твое такси здесь, Уилл, – и ушла, оставив дверь приоткрытой.

– Спасибо, Уильям, я очень ценю твою поддержку и буду регулярно присылать новые данные. – Я протянула руку для прощания. – Увидимся в следующем году!

Он взял мою руку и сжал ее. Моя ладонь была ощутимо холоднее, по коже растеклось тепло, исходящее от Уильяма. Он нахмурился и вдруг наклонился ко мне, целуя в губы. Спустя всего пару секунд мы одновременно отстранились друг от друга.

– Изабель, мне очень жаль. Этого не должно было случиться. Если мы будем работать вместе, то мы не можем… и дальше позволять себе такие отношения. Это моя вина. Изабель, надеюсь, ты понимаешь.

– Да, – кивнула я. – Ты прав.

Я вернулась к стулу и взяла сумку. Уильям накинул лямку рюкзака, и мы вместе вышли из его кабинета, прошли по коридору и спустились по лестнице, а потом молча разошлись в разные стороны.

Я перевела дыхание и поняла, что из глаз вот-вот готовы хлынуть слезы. Я направилась домой и ускорила шаг, когда ледяной дождь начал колоть щеки. Вытерла рот тыльной стороной ладони, все еще ощущая губы Уильяма. Конечно же он прав. Мы профессионалы и не должны вести себя так на работе. Я должна спрятать свои чувства в коробку и убрать ее на метафорическую полку.

Вернувшись домой, я приняла горячий душ и почистила зубы, все еще ощущая прикосновение губ Уильяма. И что же мне делать с этим желанием?

Несколько дней спустя, в пятницу перед Рождеством, я заметила силуэт за окном кабинета. Мышцы спины одеревенели, когда в дверь постучали и повернулась ручка. Кто-то дернул дверь, и я замерла, оглядываясь по сторонам, пытаясь прикинуть, куда я могу спрятаться или что можно использовать как оружие. В моем телефоне разрядилась батарея.

– Изабель? Ты там? Это я, Шон.

Я открыла дверь.

– Ты напугал меня, Шон. Что ты здесь делаешь? Почему сначала не позвонил?

– Я звонил, но ты не берешь трубку. Прости, что не записался на встречу заранее, – сказал он с ухмылкой.

– Ой, извини. Я была очень занята, работая над новой темой.

– Нет-нет, я все понимаю. Теперь ты богата и знаменита, зачем тебе вспоминать о старых приятелях-плебеях. Так оно обычно и бывает.

– Дело вовсе не в этом – у меня и правда совсем нет времени.

– Изабель, Изабель. Я просто тебя дразню.

Я наскоро побросала вещи в сумку и вышла, закрыв за собой дверь кабинета.

– Все равно пора уходить, – сказала я, стараясь не выглядеть взволнованной.

– Хочешь выпить?

– Сегодня вечером не могу.

Мы шли в сторону моей квартиры.

– Ты выглядишь напряженной и усталой. Может, возьмешь перерыв на пару дней? Ты очень предана работе, но, поверь, отдых нужен каждому. Особенно на Рождество.

– Я в полном порядке. Как продвигается твоя работа?

Когда мы добрались до парковки, Шон скрестил руки на груди и сказал, пока я искала ключи в сумке:

– Знаю, что лезу не в свое дело, но кем был он ни был – он того не стоит… Ох, черт, ты понимаешь, о чем я. Не могу поверить, что я наконец-то решился это сказать. – Он покраснел.

– Спасибо, Шон. Я просто всегда нервничаю перед дорогой. – Я постаралась улыбнуться.

– Как скажешь, Изабель. Главное, что ты в порядке. Скажи мне, если что-то случится. Я разберусь с тем гадом, который будет выносить тебе мозг.

– Еще раз спасибо, – повторила я со смехом, который дался мне с большим трудом.

– Хорошо. Завтра мне рано вставать, так что я пойду. Просто хотел проводить тебя до дома. Увидимся на следующей неделе!

– Погоди, мы увидимся в канун Нового года.

– Точно! Тогда увидимся.

В квартире я внимательно осмотрелась и, убедившись, что все вещи на местах, тяжело осела на пол. Неужели Шон пытался сказать мне, что он – и, возможно, другие коллеги – уже в курсе про наши с Уильямом отношения? Впрочем, неважно. Между нами ничего нет, а все, что было, – закончилось. Я покатала эту мысль на языке, удивляясь ее горечи, и поднялась, чтобы налить себе вина. Лишь после третьего бокала я переоделась во фланелевую пижаму и забралась в постель.

На следующий день библиотека в порядке исключения работала до девяти вечера. Сотрудница, выдававшая книги, выгнала меня из зала, когда часы показывали 21:06. На улице было тихо и безлюдно. Спустя всего минуту позади меня послышался приглушенный звук шагов – от ужаса у меня руки покрылись мурашками.

Я опустила голову, сделав вид, что ищу зонтик в сумке, и быстро повернулась, чтобы посмотреть, кто идет позади. Стояла густая темнота, но мне удалось разглядеть одинокий силуэт в темной мешковатой одежде, который медленно шел примерно в пятнадцати футах позади меня. Пару секунд спустя человек перешел с дороги на тротуар.

Сердце забилось быстрее, мышцы ног напряглись, и я пошла домой окольным путем, стараясь не поскользнуться на взявшейся корочке льда. Я свернула на маленькую улочку, потом на другую, но даже у парковки рядом с домом мне казалось, что я все еще слышу поскрипывающий звук шагов на обледенелом тротуаре.

Войдя в кабинет двадцать четвертого декабря, я увидела Мейрид, которая увлеченно сортировала бумаги, сидя на полу. Она была похожа на неряшливого крота, роющего тоннель в земле. Сотни листов были разбросаны по полу, некоторые скомканы. Еще больше листов валялось на столе.

– Мейрид?

– А? Что? – отозвалась она некоторое время спустя.

– Сегодня канун Рождества.

– Я в курсе.

– Давай отметим сегодня у меня? Можно устроить праздничный ужин.

Вместо ответа в меня полетел скомканный лист бумаги – он угодил мне в плечо. Мейрид поднялась, задвинула стул и, стараясь не наступить на бумаги, накинула карамельного цвета пальто. Я молча следила за ней. У двери она повернула голову и спросила:

– Ты идешь?

Продуктовые магазины уже были закрыты, поэтому мы собрали ужин из того, что осталось в холодильнике.

– Как продвигается твое исследование? – спросила я.

– Спасибо, хорошо.

– Мне неловко признаваться, но я забыла, о чем именно твоя диссертация.

– Маргарита Французская, герцогиня Савойская, дочь Франциска Первого, сестра Генриха Второго, жена герцога Савойского. Обрати внимание, сколько определений этой женщины связано со знаменитыми мужчинами. – Мейрид заправила за ухо прядку волос. – Маргарита писала стихи, покровительствовала университетской кафедре юриспруденции, защищала вальденсов и была единственной настоящей подругой Екатерины Медичи. Еще одна удивительная женщина, которую похоронила история. Но не волнуйся, я напомню о ней миру.

– Работа над темой Розы показала мне, какими значимыми и великими были женщины в семьях