Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Современная проза » КАТАБАЗИС - Павел Васильевич Кузьменко

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 46
Перейти на страницу:
иных прямо бодхисатвой зрения. В силу этой причины у реальной Яньгуан из Дунъучжумцзиньци левый глаз был -4, а правый +2. Без очков она была, как пьяная. А в очках, как ненормальная, и выходила замуж за кого попало.

И вот как стемнело и оставшаяся очередь китайцев потопталась, потопталась и, берегя пятки, отправилась всем миллионом по домам, между нами произошел следующий диалог. Странен он был и загадочен и непонятен, но смысл его был страшен и священен.

— Моя жизнь это дивное мгновение, длящееся ровно один выдох высшей сущности, — вдохновенно начала Яньгуан. — Она подарена мне кем-то объективно. Я не просила. Мне может быть, без жизни было бы лучше… Может быть… Сволочи. Подавились бы все таким подарочком!

— Ну и как, давятся? — ехидно спросил я.

— Давятся, — пожала она плечами и закурила китайскую сигарету «Штангист».

Я заметил, что желтая от табака мозоль у нее на среднем и указательном пальце даже на взгляд жестка и вызывает сочувствие. Вот каково с утра рис полоть, а с вечера обшивать китайской джинсой всю эту растущую ораву.

— Яньгуан, милая, но ведь так у всех. И долг каждого человека верно и достойно распорядиться этим нелепым подарком, жизнью, чтобы не было мучительно.

— А сам-то ты что же?

Сам-то? Сам-то я и не человек вовсе, а так, безумный сгусток цитоплазмы, каплей вертящейся по нескончаемой спирали катабазиса.

— А моя жизнь, — она ожесточенно закурила нового «Штангиста», — кем-то так свирепо спланирована. Я пытаюсь чем-то распорядиться, хотя бы собой, и опять вдруг попадаю в какое-то дурацкое замужество. У нас ведь, китайцев, мужиков, как риса, и всем я заметна. Длинная. И опять снова-здорово — дети, пеленки, каши. И на поле пахать с утра до ночи — радикулит, не радикулит.

— А любовь-то, любовь, Яньгуан?

— Это когда пьяный и усталый китаец автоматически?

— Не совсем.

— Мне как-то приснилось… Ботанический сад необычайно красивый. Вокруг цветы, пальмы. Это не здесь. Море где-то шумит неподалеку. У входа в сад стоит ларек. Я приближаюсь медленно, как плыву в глицерине, и не в ларьке отовариваться, хотя нужно, и не цветы нюхать, хотя хочется, а чувствую, что меня там ждет нечто, ради чего я жила, что этот нелепый подарок мне имеет какой-то смысл, а не только месть и ненависть. Прости, я путаюсь.

— Яньгуан, где ты, моя куколка? — послышался из сгущающихся сумерек голос ее мужа Мао Чжуси (Вань Суя). — Спать пора.

Десятый муж «бодхисатвы зрения» расположил на плетне между пеленками умильную раскосую рожу и был симпатичен до желания прицельного броска в нее кирпичом.

— Ладно. Договорим? — покорно поднялась Яньгуан и, пошатываясь на длинных тонких ногах, вышла из кабинета.

С севера и юга подул вредный ветер. Рисовая шелуха сплеталась в темнеющем воздухе в очень неприятных дракончиков. Даже в азиатские глаза, даже -4 и +2 под очки лезла всякая дрянь.

— Колосо, колосо, не жарко, — сказал Цзяо Фань, разливая чай.

— Точно, — согласился Алим, завязывая кроссовки, чтобы идти на танцы.

Где они тут происходят, он и никто точно не знал. Агасфер читал Конфуция и бурчал что-то насчет сдержанности.

С востока послышался топот. Я вышел во двор посмотреть, что случилось и тут увидел, что прямо на меня выскакивает какое-то чудовище. Правда, нескольких мгновений оказалось вполне достаточно, чтобы убедиться — чудовище было гораздо симпатичней Мао Чжуси (Вань Суя) и являлось огромным черным догом. Собака пала мне в объятия и я пал в пыль вместе с объятиями. Сердце ее бешено стучало, в дьявольских ушах торчал испуг. Она доверчиво ткнулась мне в лицо мокрым носом и лизнула полуметровым языком. Собака-дог до боли напоминала Яньгуан.

— Что случилось, маленькая? — спросил я симпатичное чудовище.

— За мной от самого Пхеньяна гонится толпа северных корейцев.

— Зачем?

— Съесть хотят, однако.

— Фу.

— Я тоже думаю, что фу. Но вот едят же.

— Давай спрячу, дожица ты моя бедненькая.

— Да, спрячь, пожалуйста.

При помощи страшных, но добрых зубов собака помогла мне подняться, отряхнуться и спрятать ее в куче утиных перьев для щекотки.

Толпа северных корейцев с востока, не повредив ни единого кустика, притопала, как стадо голодных слонов-вседержителей, к нашему медицинскому центру.

— Анютка в синяках[132], — поздоровались корейцы. — Тут большая черная вкусная собака не пробегала?

— Пробегала. Ее уж и след простыл, — я показал далеко на запад.

— Под чутким руководством вождя и учителя вперед!

И голодные утопали дальше. Собака выбралась из перьев, дрожа боками от удовольствия и чихая.

— Спасибо. Я люблю тебя, люблю, — она снова облизала меня в нос и в губы.

— Оставайся с нами. Путешествовать будем. Искать ее. Поможешь, у тебя же чутье.

— Чутье-то чутье. Только чую я, что недолго вам путешествовать осталось. Мала Земля. Одному живому человеку можно спрятаться только в одном месте. А одному бессмертному образу спрятаться вообще невозможно.

Собака-дог сидела в классической вежливой позе и, вывалив красный язык, разглагольствовала[133].

— Но я найду ее хоть?

Так хотелось, чтобы хоть эта псина знала ответ.

— А что тебе ее искать, если ты ее даже не терял?

Вот так вот, значит, как оно то есть получается вообще вот.

— Ну ладно, я побежала на восток.

— А может с нами?

— Не. У меня там щенки.

— А корейцы?

— Да они все побежали на запад. У них же пропаганда такая — верят, что Земля шарообразная и они вернутся обратно в Корею. Хрен там. Свалятся с краю земного диска и все рожи об фортепьян поразбивают.

— Ну что ж, прощай, умная скотина.

— Прощай, потерянный человек.

Я последний раз заполнил ее классическую, покорную судьбе сидячую позу и вспомнил — вот почему тогда Агасфер притырил в Египте древнюю золотую статуэтку черного датского дога. Хотя в Древнем Египте ни черных, ни датских, ни догов не существовало, если верить Шампольону. Все к неожиданным, в меру натянутым поворотам сюжета.

Дальше сюжет повернулся еще прихотливей. Это милое четвероногое чудовище скакало, не разбирая дороги, и легко своротило на пути земляную плотину, которую построили трудолюбивые еще тысячу лет назад, но которую каждый год кто-нибудь сворачивал. Вода с рисового поля хлынула на гаоляновое, оттуда — на креветочное, оттуда вообще в пересохший ручей, крупный приток Хуанхэ. Поднялась настоящая тревога. Китайцы забили во все свои бронзовые колокола. Предоставленные сами себе, бедные крестьяне деревни Дунъучжумцзиньци бросились спасать свое достояние.

Через пятнадцать минут и я уже грудью сдерживал упорный натиск того, что мне посоветовал сдерживать опытный в этих делах Агасфер, который отправился на поиски Алима, который отправился на танцы.

Напомню, что дул северный и южный

1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 46
Перейти на страницу:

Еще книги автора «Павел Васильевич Кузьменко»: