Шрифт:
Закладка:
— Но ведь нельзя отрицать, что количество углекислого газа, выбрасываемого в последнее столетие, возросло от сжигания большого количества топлива. Какова доля выбросов СО2, связанных с хозяйственной деятельностью человека?
— Это — проценты от общего оборота углекислоты в природе: не десятки процентов, а проценты. Но будь тут хоть десятки процентов, ни откуда не следует, что это плохо. Колебание количества углекислоты объясняется сезонными колебаниями. Избыток углекислого газа способствует повышению урожайности сельскохозяйственных культур. Громадный вклад, кстати, вносят катастрофические лесные пожары, которые видны из космоса. Еще важнее вулканы. Наиболее интересны карбонатитовые вулканы в Африке. Они извергают соду, в состав которой входит углерод. Откуда в недрах берется углерод — на это отвечает теория дрейфов континентов, когда у нас целые слои морских осадков уходят под континентальные плиты, но это уже другой вопрос…
— Но почему XVII век называют малым ледниковым периодом? И ведь если тогда было холоднее, чем теперь, то потепление налицо?
— Во времена Петра, действительно, в Европе было гораздо холоднее. Это был пик так называемого малого ледникового периода, одного из нескольких периодов похолодания в исторические времена. Живопись старых голландских мастеров показывает, что каналы были покрыты льдом, а люди — и стар и млад — катались на коньках. В ту пору и Темза в Лондоне замерзала. В послепетровские времена начинается медленное потепление, порядка полуградуса в столетие. Это и спровоцировало мысль о глобальном потеплении как следствии хозяйственной деятельности человека. Но за последние 30 лет, как показали наблюдения, потепления нет, наоборот, идет медленное похолодание.
— А верно ли, что большой ледниковый период вернется и что человеческая цивилизация — результат тепловой флуктуации? Говорят, что она угодила в случайный период длительного потепления, который и позволил ей развиться во всем блеске.
— Не уверен в этом. Мы сейчас возвращаемся к теории сербского математика и геофизика М.Миланковича о причинах возникновения ледниковых периодов. Она связан с космическими, то есть внешними причинами.
— Только с солнечной активностью или еще с чем-то?
— С солнечной активностью, с обращением Земли и наклоном земной оси (который меняется), с пылевыми облаками, находящимися в космосе. Если Солнечная система попадает в мощное пылевое облако, активность Солнца падает. Кроме того, солнечная активность имеет цикличность — 11-летнюю, 50-летнюю, 100-летнюю, — и циклы могут совпадать и накладываться. Миланкович считал, что совпадения циклов могут приводить к похолоданиям и ледниковым периодам. А через сколько столетий или тысячелетий человек опять столкнется с ледниковым периодом, сказать не возьмусь. Пожалуй, это должно меньше нас беспокоить, чем то, что сейчас вытворяют с Землей, с ее загаживанием всеми другими способами.
— Если мне память не изменяет, вы не в первый раз публично выступаете с разоблачением псевдонаучных мифов?
— Да, не в первый. Например, два года назад в Кембридже я читал лекцию, которая называлась "Миф о глобальном потеплении и озоновых дырах". Пришло очень много народу, что весьма необычно для Кембриджа, в том числе и очень крупные ученые, включая Нобелевских лауреатов. Мне задавали множество вопросов, но ни один противник озоновых дыр и глобального потепления не пришел и не выступил, не защитил своих позиций.
— Не напомните ли нам историю мифа об озоновых дырах?
— Впервые об озоновой дыре заговорили в 1957 году, во время так называемого международного геофизического года, когда английские ученые провели измерения количество озона над Антарктидой и обнаружили значительные колебания толщины озонового слоя. Действительно, в конце полярной зимы и в начале полярной весны количество озона сокращается на десяток, два десятка, а то, бывает, и три десятка процентов, но потом, по мере наступления полярного лета, количество озона увеличивается и снова выходит на прежнюю норму. То есть происходит колебательный процесс. Сейчас мы знаем, что в течение двух месяце наблюдается утончение слоя, и в эти месяцы возрастает количество ультрафиолетового света, вредного для всего живого, потому что этот свет уничтожает бактериальную форму существования, а ведь жизнь на суше стала возможной 800 миллионов лет назад, во время палеозоя, только благодаря появлению озонового слоя. Возник же озоновый слой в результате облучения солнцем народившейся атмосферы. Постепенно он стал щитом, оберегающим поверхность континентов, и жизнь из океана вышла на сушу. Дорогу сложным организмам проложили бактериальные формы, защищенные от ультрафиолета озоновым слоем. Мы, да и не только мы, зависим от бактерий.
— Вы имеете в виду утверждение Джеймса Лавлока, что по отношению к бактериям вся флора и фауна (включая людей) — не более чем паразиты, и что если человечество погибнет, то природа, сохранившая бактерий, что называется, и бровью не поведет?
— Для Лавлока Земля — единый организм, Гея, в которой мы — клетки, не сознающие себя частью целого. Но эта гипотеза (или метафора) нам сейчас необязательна. Важно, что общая масса бактерий гораздо больше, чем наша с вами суммарная масса; что бактерии — основа жизни на земле, и что озоновый слой необходим для существования этой жизни. Но связывать колебания толщины озонового слоя с увеличением заболеваний раком кожи (меланомой) абсолютно неправильно. Сезонные колебания имели место всегда. У атмосферы своя закономерная динамика. Говорят, число заболеваний меланомой возросло якобы из-за выбросов в атмосферу промышленных фреоновых газов, которые используются в холодильной промышленности, в кондиционерах, в аэрозольных баллончиках и разрушают озоновый слой, приводя к его истощению. Я с этим совершенно не согласен. Фреоны действительно могут наносить вред озоновому слою, но опыт показывает, что они в гораздо больших количествах извергаются вулканами, чем человеком. Я берусь показать это — и не раз показывал — с цифрами в руках, на примере камчатских вулканов или вулканов Индонезии, которые беспрерывно выбрасывают в атмосферу такие природные газы, как фреон-11, фреон-12, фреон-111. Но озоновый слой реставрируется теми же солнечными лучами, которые его создали. Свет раскалывает молекулы кислорода (напомню, что озон — изотоп кислорода), и этот процесс все время поддерживает количество
