Шрифт:
Закладка:
Если он влюбится в нее…
Да, я ублюдок. Хочу усидеть на двух стульях, и это нечестно. Мне нравится думать, что если бы притормозил немного и подумал, то сделал бы другой выбор. Но, с другой стороны, я ведь не люблю лгать?
Шумно выдыхаю и открываю стеклянные раздвижные двери, ведущие на задний двор. Дневная жара спала, и ночной воздух приятно ощущается на коже. Однако это не помогает мне расслабиться. Ситуация поганая, и я сам виноват, захотев получить слишком много. Мне неприятно оставаться в хаосе, который я устроил. Я человек действия. Зачем сидеть, когда можно что-то сделать?
Жаль, что сейчас ничего сделать нельзя.
Патрокл не желает меня сегодня видеть, а разговор с Еленой ничего не изменит…
Я колеблюсь. Возможно, не изменит, но не могу забыть, как мы вчера расстались. Ей, казалось, все было безразлично, но она Касиос, она с рождения училась лгать. Черт. Стоило помнить об этом. Патрокл добился бы от нее правды, а не поверил, что для нее это просто секс и я не был с ней слишком груб.
Смотрю на небо. В нем нет ответов, но я сейчас не смогу заснуть. Может, Елена тоже еще не спит. Мы можем поговорить или поругаться. Быть может, она будет со мной честна, и тогда хотя бы эта часть проблемы решится.
Составив план действий, иду обратно в общежитие. Здесь все так же тихо и темно, но я иду быстрее, увереннее. Я запомнил план этажа в первый же вечер – всегда полезно на всякий случай знать, где находятся выходы. Проработав почти десять лет на Афину, усвоил, что никогда не угадаешь, когда один из них может понадобиться.
Возвращаюсь в наш коридор, из-под двери Патрокла струится свет… но за дверью Елены темно. Я уже готов повернуться, но пришел сюда не чтобы сдаться, не попытавшись хотя бы поговорить с ней. Собираюсь постучать в дверь, но вдруг слышу глухой удар.
Волоски у меня на затылке встают дыбом. Но это же одно из зданий Афины, его охраняют наши люди. Мы лучшие. Участники состязаний в большей безопасности, чем сам Зевс. Наверное, Елена просто ударилась обо что-то.
Но все эти рациональные мысли не успокаивают инстинктивное чувство, которое вопит, что что-то не так. Я был солдатом с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать. Когда стукнуло двадцать два, Афина взяла меня под крыло и научила доверять инстинктам, что сама оттачивала годами. Не могу уйти, пока не буду уверен, что ошибся.
Пробую открыть дверь, и ручка легко поворачивается. Что за чертовщина? Что-то определенно не так. Времени на сомнения нет. Протискиваюсь в приоткрытую дверь и вхожу в номер Елены. Комната утопает в полумраке, освещенная лишь стоящей возле дивана лампой. Света достаточно, чтобы я мог заметить, как кто-то скользнул за дверь, ведущую в спальню Елены.
Кто-то с широкими плечами и ростом под метр восемьдесят.
И этот кто-то точно не Елена Касиос.
Я действую, не успев осознать все это. Помогают десятилетия тренировки и мышечная память. Я бесшумно бросаюсь в коридор и проскальзываю за дверь как раз вовремя, чтобы увидеть стоящую над кроватью Елены фигуру.
В свете луны виден проблеск металла. Не могу понять, пистолет это или нож, но это неважно. Я не думаю. Действую.
Бросаюсь на нападающего, хватая его за запястье и валю на пол подальше от кровати. Он тихо чертыхается, и у нас завязывается драка. Он переворачивается, оказавшись сверху. Я плохо держу его запястье, поэтому не могу заставить его бросить оружие.
Он вырывает руку и вскакивает на ноги. В черной одежде и маске он похож на одного из противников, с которыми мы столкнулись на состязании. Не хватает только знака совы на плече. Но он не из людей Афины. Готов поспорить на что угодно.
Противник бросается на меня, едва я успеваю подняться. На этот раз я готов. Идти безоружным против человека с ножом – не лучший вариант, но мне это по плечу. Я уклоняюсь в последний момент, чтобы он не смог полоснуть меня ножом, и хватаю его за руку.
Я так сосредоточен на ноже, что не вижу его кулак, пока он не бьет меня в лицо. Хороший удар, настолько хороший, что на долю секунды перед моими глазами пляшут звезды, и этого оказывается достаточно, чтобы сбить меня с ног. Падаю на пол, и противник наваливается на меня, зажав в руке нож.
Повинуясь инстинкту, хватаю его за запястье и останавливаю лезвие в считаных сантиметрах от своего лица. Черт, а он сильный. С силой давит на нож, навалившись всем телом, и лезвие приближается еще на пару сантиметров.
Нелепая смерть. При попытке спасти Елену Касиос от гребаного наемного убийцы. Когда Патрокл наконец присоединится ко мне в загробном мире, он никогда не даст мне забыть об этом.
Раздается глухой удар, и нападавший падает на меня. Я так удивлен, что спихиваю его с себя и только тогда осознаю, что произошло. Елена со свирепым выражением лица стоит над нами, держа лампу в руках. Она только что… ударила нападавшего по голове. И спасла меня.
Она замахивается, чтобы снова ударить его лампой, но я выставляю руку.
– Подожди!
– Иди ты! У него нож!
– Нужно допросить его. – Я беру нож и отбрасываю его в сторону. – Нужно связать его и позвать Беллерофонта.
Она колеблется, а я запоздало осознаю, что говорю не с одним из своих подчиненных. Неважно, как хорошо она проявила себя в первом испытании, Елена не обучалась бою и, возможно, впервые попала в опасную ситуацию. Черт.
– Елена. – Стараюсь говорить тихо и спокойно, как говорил бы Патрокл, пока толкаю нападавшего на пол и заламываю ему руки за спину, чтобы он был обездвижен, когда очнется. – Сделай вдох.
– Все нормально. – Ее нетвердый голос выдает ложь. Но она старается. Я невольно восхищаюсь ей.
– Быстро ты придумала насчет лампы. – Удобнее берусь за запястья наемника. – Сдается мне, ты спасла мне жизнь. Спасибо.
– Просто вернула должок, – тихо говорит она. Затем спохватывается. – Беллерофонт. Точно. Я позвоню им.
Смотрю, как она, пошатываясь, идет к телефону возле кровати и берет
