Шрифт:
Закладка:
Тетушка Пилар вернулась в Санта-Клару, где ее ждали летние заботы, а тетушка Пия осталась с нами, чтобы проходить в больнице лечение от рака. Впервые взяв Хуана Мартина на руки, она мигом забыла о его незаконнорожденности и баловала, как настоящая бабушка. Он был ее утешением все одиннадцать месяцев, которые оставались ей в этом мире. Она ложилась в постель или на диван, брала младенца к себе и тихонько напевала, чтобы он уснул. Она утверждала, что ребенок успокаивает ее боли лучше всяких таблеток, прописанных докторами.
Меня уверяли, что, пока я кормлю Хуана Мартина грудью, новая беременность мне не грозит, но оказалось, что это был очередной растиражированный в то время вздор.
На сей раз Хулиан, разнеженный сыном, отреагировал без скандала, но прямо заявил, что этот ребенок будет последним. Он не собирается обрастать детишками, у него и так хлопот полно, сплошная ответственность и отсутствие свободы, заявил он мне.
По правде сказать, Хулиан был таким же свободным, как и раньше; я не возражала против его отлучек, а говоря о сплошной ответственности, он тоже преувеличивал, поскольку семьей почти не занимался. Приходил и уходил с добродушием близкого родственника. Он без колебаний покупал новейшую модель фотоаппарата или побрякушку мне в подарок, но не платил по счетам ни за электричество, ни за воду. Все расходы оплачивала я, как и во времена моего брака, — впрочем, это не было тяжким бременем, зарабатывала я достаточно. Но с Фабианом я раз и навсегда усвоила один урок: зарабатывать деньги мало, нужно уметь с ними обращаться. То, что сейчас кажется мне естественным, во времена моей молодости было в новинку. Нас, женщин, содержал сначала отец, а затем муж, если же мы владели собственным имуществом, унаследованным или приобретенным, нужен был мужчина, который бы им распоряжался. Женщины не обсуждали финансовые дела и не зарабатывали, не говоря уже о том, чтобы во что-то вкладывать деньги. Я не сообщала Хулиану, сколько у меня средств и куда я их деваю, у меня имелись свои сбережения, я не советовалась с ним, как ими распорядиться, и ни во что его не вовлекала. Тот факт, что мы не были женаты, обеспечивал мне независимость, которая в противном случае была бы невозможна. Замужняя женщина не имела права открыть счет в банке без согласия и подписи своего мужа, которым в моем случае считался Фабиан, и, чтобы обойти это препятствие, мои счета были на имя Хосе Антонио.
12
Тетушка Пия умерла у меня дома. Смерть ее была безмятежной и почти безболезненной благодаря чудодейственному растению, которое прислала нам знахарка Яима. Торито выращивал его на ферме, потому что оно излечивало многие хвори. Следуя указаниям Яимы, мы использовали и семена, и листья. Факунда пекла с ним печенье, которое прислали мне поездом, а ближе к концу, когда больная перестала переваривать пищу, Торито приготовил настойку, которую я капала пипеткой ей под язык. В последние дни жизни тетушка Пия почти все время спала, а в редкие моменты бодрствования просила принести ей Хуана Мартина. Она не узнавала никого, кроме мальчика.
— У тебя будет младшая сестренка, — прошептала она ему перед смертью.
Так я узнала, что у меня будет девочка, и начала придумывать подходящее имя.
Мы похоронили тетушку Пию на крошечном кладбище в Науэле, как она и завещала, а не в фамильном склепе в столице, где она оказалась бы в компании мертвецов, чьи имена давно позабыла. В то утро весь город пришел с ней попрощаться, народу явилось, как на мою свадьбу, прибыла даже делегация индейцев во главе с Яимой и сыграла в тетушкину честь на бубнах и флейтах. Стоял чудесный день, пахло цветами, небо было безоблачным, и над влажной землей, нагретой солнцем, плыла чуть заметная дымка.
Там, возле могилы, куда опустили гроб моей тетушки, я снова увидела Фабиана. Он был в городском костюме и черном галстуке и показался мне еще более светловолосым и важным, чем раньше, к тому же за год нашей разлуки он будто бы постарел.
— Я любил твою тетю, она относилась ко мне с большой нежностью, — сказал он, протягивая носовой платок, потому что мой к тому времени был насквозь мокрым.
Тетушка Пилар, Ривасы и даже Торито и Факунда обняли Фабиана с таким чувством, что мне стало неловко: он был членом семьи, а я его предала. Затем его пригласили на обед в Санта-Клару, где Факунда приготовила одно из своих фирменных блюд — картофельный пирог с мясом и сыром.
— Вижу, этот человек с тобой не пришел, — заметил Фабиан, когда мы остались наедине.
Я ответила, что Хулиан улетел с пассажирами на острова. Это была правда, но только наполовину, полная же правда заключалась в том, что моя семья плохо к нему относилась. Тетушка Пилар зациклилась на мысли, что Хулиан бабник и игрок, что он ловко меня соблазнил, разрушив мою жизнь, мой брак и мою репутацию, сделал мне ребенка и практически бросил.
Со стороны это выглядело именно так, но на деле все было куда сложнее: никто не знает, что происходит в жизни двоих и почему кто-то терпит то, с чем другой ни за что бы не стал мириться. Хулиан был потрясающим мужчиной, я не встречала никого, кто мог бы с ним сравниться и обладал бы такой же притягательностью. Мужчины тянулись к нему и ему подражали или пытались с ним состязаться, женщины порхали вокруг него, как мотыльки вокруг лампы. Он был живой, умный, отлично рассказывал истории и анекдоты. Преувеличивал и лгал, что тоже было частью его обаяния, и никто его в этом не упрекал. Придумывал удивительные уловки для соблазнения — например, спел мне однажды серенаду своим оперным голосом, стоя под окном, чтобы задобрить меня после ссоры. Я всегда им восхищалась, несмотря на его ужасающие недостатки.
Я гордилась тем, что Хулиан выбрал меня: это доказывало, что я тоже особенная. С момента рождения Хуана Мартина мы решили считать себя мужем и женой и вести
