Он не был услышан… В начале октября, уже в период полного развала Северного фронта, в XIV армейском корпусе был произведен опрос желавших воевать «до победного конца». В 18-й пехотной дивизии откликнулось 1000 человек, в 70-й – 1400. Генерал Будберг считал, что во всей русской армии должно набраться до миллиона вполне боеспособных солдат. Это предположение нельзя не признать правильным, имея в виду, что Юго-Западный и Румынский фронты разложились менее Северного. На конницу и артиллерию можно было вполне положиться.

Когда на совещании корпусных командиров 5-й армии барон Будберг изложил эту точку зрения, ему стал возражать командир XIX армейского корпуса генерал Антипов, усмотревший в переходе на добровольческие начала «нарушение организации» (как будто всякая организация не была давно нарушена и даже дотла разрушена «приказом номер первый», «Декларацией прав солдата» и выборным началом). Остальные командиры корпусов молча и уныло слушали, соглашаясь в душе с бароном Будбергом, но не смея высказать это согласие вслух.

Школа Жомини, готовя из своих питомцев образцовых и исполнительных столоначальников, не сообщала им широкого философского кругозора, не прививала им творческих инстинктов. Привыкнув действовать и мыслить только по усвоенному раз навсегда трафарету, они растерялись и потерялись, когда эти трафареты вдруг перестали годиться.

А когда все возможности были безвозвратно упущены и все сроки безнадежно пропущены, тогда догадались принять решение, три месяца подряд диктовавшееся жизнью. Добровольческая армия была создана, но создана в порядке импровизации, с совершенно негодными средствами. У генерала Алексеева было всего тридцать юнкеров и восемьсот рублей деньгами. За два месяца до того, в бытность генерала Алексеева в Ставке, в его распоряжении были сотни тысяч офицеров и верных долгу солдат, которых надо было только организовать, были миллиарды рублей… Организация рушилась. До реорганизации вовремя не додумались. Пришлось взяться за худшее – за импровизацию…

Последние выстрелы

Рижская операция показала германскому командованию, что с развалившимися армиями Северного фронта оно может отныне все себе позволить. После ареста Корнилова вооруженные силы «российской демократической республики» превратились в обозначенного противника. Узнав, что Корнилов арестован, а присяжный поверенный А.Ф. Керенский провозгласил себя генералиссимусом, фельдмаршал Гинденбург предписал отправить с Восточного фронта на Западный четвертые орудия всех батарей и приготовить переброску во Францию 25 дивизий. Наши враги решили окончательно обезвредить русский Северный фронт захватом Якобштадтского плацдарма на левом берегу Двины и укрепленных островов Моон-Зундской группы, командовавших входом в Рижский и Финский заливы. Овладение Якобштадтом было поручено 58-му германскому корпусу графа Шметова. Утром 8 сентября Шметов атаковал наш XXVIII армейский корпус, занимавший плацдарм, и к рассвету следующего дня оттеснил его за Двину. Разложившаяся 5-я армия и не пыталась контратаковать.

Проливные дожди и болотистый грунт затруднили немцам подвоз артиллерии и маневрирование. 58-й германский корпус атаковал двумя дивизиями. С нашей стороны бои вела 60-я пехотная дивизия при незначительной поддержке 1-й Кавказской стрелковой дивизии. Мы потеряли около 3 тыс. убитыми и ранеными, а пленными 32 офицера, 4700 нижних чинов и 55 орудий. Немцы (генерал Шварте) отметили «высокое самоотвержение» русской артиллерии, остававшейся на позиции до последней минуты и выпустившей последнюю свою картечь в упор.

Моон-Зундскую группу островов у Ливонского побережья составляют Эзель на юге. Даго на севере и Моон на востоке. С весны 1915 года эта передовая позиция Балтийского фронта была сильно укреплена и вооружена дальнобойной флотской артиллерией. Ее занимала 107-я пехотная часть и часть Балтийской морской дивизии при поддержке отряда устарелых кораблей контрадмирала Бахирева. Особенно тщательно был укреплен южный фронт Эзеля, обращенный к материку и предназначенный для отражения германской армии из Курляндии. Немцы решили поэтому атаковать острова с тыла – с морской (северной) стороны.

С этой целью в Балтику был введен флот Открытого моря в составе 3-й и 4-й его эскадр – кораблей новейшего типа с 15-дюймовой артиллерией. Десантная операция была возложена на резервный корпус генерала Катена, посаженный в Либаве на транспорты.

29 сентября германский десант высадился на севере Эзеля, прошел этот остров насквозь и, заняв порт Аренсбург, повернул против часовой стрелки, обойдя с небольшими боями 1-го и 2 октября весь остров и пленив его довольно многочисленных, но павших духом защитников. 4-го и 5 октября занят был Моон, причем наши старые корабли имели неравный бой с германскими сверхдредноутами, а 8 октября Катен овладел и третьим островом – Даго, заблаговременно эвакуированным. 107-я пехотная дивизия положила оружие на восточной окраине Эзеля, частью на Мооне, куда немцы проникли с Эзеля по плотине. За всю свою операцию немцы взяли 20130 пленных, 141 орудие и 130 пулеметов. В морском бою 4 октября в Моон-Зунде у нас погиб линейный корабль «Слава».

Потеря Моон-Зунда вызвала словоизвержения ничтожных людей, пытавшихся править великой страной. Одержимой революционным исступлением России не было уже дела до последних ее защитников, агонизировавших в слякоти окопов четвертой осени Мировой войны. От Двины до Дуная царила тишина на позициях и сумасшествие позади позиций. Растерянные штабы продолжали еще жить по инерции… Офицерство, раздробленное и обезглавленное, распылялось и сходилось на нет. Офицер превратился в поднадзорного.

Служить – и даже жить – становилось невозможно.

Именовавшиеся еще частями толпы отказывались сменять товарищей на фронте. А те, не дожидаясь смены, покидали постылые окопы… И часто в этих опустевших окопах маячили одинокие фигуры в офицерских погонах – последние птенцы гнезда Петрова оставались на посту, зная, что разводящим здесь может быть только Смерть. Россия не сберегла своих офицеров.

Страна погрузилась в грязь и кровь. Каждый уездный город объявлял себя республикой. Разбой, насилия и самосуды царили на всем протяжении русской земли, еще за год до того великой, славной, могучей…

Выборы в так называемое Учредительное собрание дали до 2/5 всех мест партии большевиков. Русский рабочий, русский крестьянин и русский солдат голосовали за «список номер пятый» – за партию Ленина – за свою смерть.

Обманутый русский народ выдал врагу свою страну и сам своими руками надел себе на шею ярмо такого ига, какого мир не видел с тех пор, как существуют цепи…

Ответственность за катастрофу

«Если бы Россия в 1918 году осталась организованным государством, все дунайские страны были бы ныне лишь русскими губерниями, – сказал в 1934 году канцлер Венгрии граф Бетлен. – Не только Прага, но и Будапешт, Бухарест, Белград и София выполняли бы волю русских властителей. В Константинополе на Босфоре и в Катарро на Адриатике развевались бы русские военные флаги». Но Россия в результате революции потеряла войну и с нею целый ряд областей…»

«Ни к одной стране