"По собственному опыту я знаю разочарование, которое Вы и Ваша семья должны испытывать в настоящее время. Однако я уверен, что Вы не допустите, чтобы это поражение ослабило Ваши усилия по обеспечению лидерства для нашей партии и нации".

Телеграмма от Ричарда Никсона, 5 ноября 1970 года

Наилучшим образом разработанные планы… и политический риск.

"Кто бы подумал, — писал Рид Беверидж в "Хьюстон кроникл" после голосования, — что Буш получит 1 033 243 голоса и все же проиграет?"

Существуют некоторые вещи, объяснял я детям на следующее утро, которых просто не должно быть.

Во-первых, мы считали Ралфа Ярборо уязвимым и были правы. Настолько уязвимым, что консервативные демократы, проталкивая нужного кандидата (поддерживаемого не только Линдоном Джонсоном, но и бывшим губернатором Джоном Коннэлли), победили его прежде, чем я получил свой шанс.

Во-вторых, мы победили в городских районах — в графствах Харрис и Даллас — с общим перевесом в 100 тысяч голосов, но предложение "крепкие напитки в розлив" привлекло к урнам рекордное число избирателей в сельских графствах. В те дни все они были демократами, все голосовали против "открытых салунов" и все за строго однопартийных кандидатов.

Таким образом, я вернулся в Вашингтон и должен был дослуживать там последние недели моего срока как конгрессмен. Но сначала состоялась пресс-конференция в моем офисе в "Федерал-билдинг" в Хьюстоне. Первый вопрос, конечно же, сводился к тому, как я себя чувствую и что обещает будущее.

"После того как преодолеешь первоначальную боль поражения, все выглядит не так уж плохо, — отвечал я. — Будущее выглядит далеко не столь мрачным, каким оно казалось восемь часов назад".

Глава пятая.

"Ну и сидите тут с вашими тремя сортами вин…"

Нью-Йорк, 1971 г.

"Новый человек в ООН

Назначение президентом Никсоном Джорджа Герберта Уокера Буша постоянным представителем США в ООН с очевидностью вызовет две реакции, которые нетрудно предугадать. Во всем мире у людей, следящих за деятельностью ООН, удивленно приподнимутся брови, а с Капитолийского холма посыплются недоуменные вопросы.

Еще бы нет! Назначение на эту должность человека с несложившейся политической карьерой, непереизбранного конгрессмена с очень небольшим опытом в международных отношениях и еще меньшим в дипломатии, по-видимому, должно рассматриваться как серьезный жест пренебрежения администрации Никсона к ООН. Сенаторы, наблюдающие за правильностью назначений, наверняка поставят под вопрос кандидатуру консервативно настроенного республиканца, нефтяного миллионера из Техаса, на высший дипломатический пост страны.

Иногда первые впечатления могут быть обманчивы. И если нам повезет, то это правило сработает…"

Редакционная статья "Вашингтон стар" 14 декабря 1970 г.

Прошло 22 года с тех пор, как Барбара, маленький Джордж и я поселились в скромном доме на грязной улице в Одессе, штат Техас. В то время я работал сверхурочно, чтобы утвердиться в "Идеко". Мог ли выпускник Йельского университета рассчитывать на то, чтобы выдвинуться в обществе, занимаясь продажей нефтяного оборудования в Западном Техасе?

Теперь наш "маленький" Джордж уже летал на реактивных самолетах в военно-воздушных силах. А я с Барбарой и остальными детьми — Джебом, Нейлом, Марвином и Дороти — жили в номере "люкс" гостиницы "Уолдорф-Астория", окна которого выходили на Ист-Ривер. В остальном же ничего не изменилось. Я по-прежнему работал сверхурочно, чтобы добиться успеха на новом поприще. Мог ли техасский нефтепромышленник, занимающийся политической деятельностью, справиться с обязанностями посла США в ООН?

Есть два аргумента в пользу того, чтобы взяться за какое-то дело, когда окружающие тебя скептики сомневаются в том, что ты с ним справишься, и недоумевают, почему, собственно, тебя назначили.

Во-первых, когда тебя продвигают по службе, ничего не остается, как продвигаться. От "непереизбранного конгрессмена с очень небольшим опытом в международных отношениях и еще меньшим в дипломатии" не ожидают каких-либо крупных мирных инициатив.

Но, учитывая это, почему же меня все-таки выбрали для должности, которую "Вашингтон стар" назвала "высшим дипломатическим постом" в США? В силу тех же причин, по которым подбирались многие послы США в ООН до меня. А именно — по политическим соображениям, которые отнюдь не заставят удивленно приподнять брови ни умудренных опытом наблюдателей во всем мире, "следящих за деятельностью ООН", ни людей на Капитолийском холме.

Все и всегда понимали, что ООН — это дипломатическая кафедра, и каждый президент, начиная с Гарри Трумэна, хотел, чтобы его посол произносил с нее внешнеполитическую проповедь самого президента. В начале "холодной войны" человеком Трумэна в ООН был Уоррен Остин, один из друзей президента и бывший его коллега по сенату США.

Президент Эйзенхауэр назначил в качестве представителя США в ООН одного из своих убежденнейших сторонников Генри Кэбота Лоджа, проигравшего свое место в сенате Джону Ф. Кеннеди. Для повышения престижа этой должности Айк предоставил Лоджу статус члена кабинета.

Когда Кеннеди стал президентом, он рассматривал работу в ООН как средство решения той или иной политической проблемы. Кеннеди назначил выразителем своих взглядов Эдлая Стивенсона, однако истинные намерения Кеннеди состояли в том, чтобы не допустить Стивенсона к должности, к которой тот действительно стремился, то есть к посту государственного секретаря. Кеннеди, писал Артур Шлезингер, младший [41], "про себя сомневался в способности Стивенсона принимать серьезные решения, и, кроме того, вне всяких сомнений, он не хотел иметь государственного секретаря, с которым, как он боялся, он мог бы чувствовать себя неудобно".

Политическая подоплека моего назначения заключалась в том, что президент Никсон захотел, чтобы в 1970 году я противостоял на выборах в сенат Ралфу Ярборо. В нашей первой беседе по этому поводу он сказал, что ради этого