Я широко улыбнулся.

— Это нужно отпраздновать. И да — место директора твоё.

Девушка просияла.

* * *

Род Блэквудов был знатным богатым. Был когда-то. Череда неурожаев оставила Блэквудов без их главной ценности — злаковых. А импорт этих же злаковых стал лишь очередным гвоздем в крышку их гроба. Сейчас он медленно и красиво угасал. Сначала они лишились части земель. Потом ещё части земель. Потом пришлось продать имение. Потом пришлось продать почти всех лошадей, а затем стали уходить слуги. Сейчас осталось лишь несколько слуг, а ещё несколько стали наёмными работниками, приходящими в определённые дни. Старый Блеквуд думал всё чаще о том, чтобы свести счёты с жизнью. Примерно такую «весёлую историю» поведала мне Эшли, когда мы ехали к погибающей аристократии.

* * *

— Ого! Да ты совсем опустился братец! Я думал тебе ещё падать и падать, а ты преодолел планку рывком?

— Кто это такой? — тихо, но с заметным раздражением спросила Эшли.

— Мой сводный двоюродный братец — кузен Юстас. Не думал, что мы встретимся в этом городе.

— Каково это не иметь гроша в кармане? — продолжал надрываться Юстас сидя в экипаже.

Засранец встретил нас недалеко от владений Блеквудов — проезжал мимо на экипаже вместе с моей сводной сестрицей, которая кривила нос. Неизвестно кто был ей более неприятен — я или кузен Юстас, который сейчас буквально исходил от желчи.

Мой кучер, и его, наконец смогли разъехаться с каменными лицами делая вид, что ничего не слышат.

— Денег не проси — не дам, — ещё раз ехидно ухмыльнулся этот засранец. — Ешь со смердами…

— Юная госпожа, вам не стоит иметь дел с этим человеком и тем более снабжать его деньгами, — переключился он на Эшли. — Этот человек не тот, кем кажется. Да, кузен?

Я посмотрел ему в глаза и тихо сказал:

— Следи за языком, кузен, или твоя рука хрустнет снова.

* * *

— Буду рад работать на вас, — протянул мне руку Александр Блеквуд, сын Джона Блеквуда.

Его сестра подарила мне скромную улыбку. Мы уже как пятнадцать минут обсуждали условия. Блеквудам нужны были деньги, при том, что они сами не слишком верили в то, что выберутся из долговой ямы, но держались достойно.

Я просканировал глазами детей барона Блеквуда. У сына открыты сразу три чакры, а в четвёртой тлеет искорки. А у дочери были открыты две чакры. Йес! Да, да, да! Теперь мне не придётся сутками самому заниматься с растворами — этим займутся Блеквуды, а я наконец смогу отдохнуть, и заняться тем, чем давно хотел — наконец-то начать разбираться в местной технике и всерьёз займусь созданием своего кросовера.

— Рад знакомству, — пожал я его ладонь. — Господин Джон, вам есть предложить что-то ещё для нашего сотрудничества?

Худощавый и седой аристо задумался, сжав губы. Сказать нет — значит показать свою слабость. Сказать да — придётся предложить. В итоге после продолжительного разговора выяснилось, что у Блеквудов остался ещё десяток слуг и около десятка лошадей, и он был совсем не против сдавать их за некоторую аренду. Заключив письменный типовой договор с детьми Блеквуда о не разглашении и о трудоустройстве с фиксированным окладом, премией и премией за трудовые подвиги я договорился о том, что мы подпишем с ним ещё один контракт, после этого мы отбыли. Уф… наконец-то с делами можно покончить.

* * *

— Больно, аааа! Больно! — стонала девушка.

Это была та самая старшекурстница, с которой у нас была ссора сегодня утром, из-за которой у меня была дуэль. Девушка сидела на земле не в силах пошевелиться и держалась за щиколотку. Рядом без одного колеса стоял экипаж и суетился кучер.

Эшли отбыла с моим экипажем от Блеквудов ещё час назад, и прислал ему на замену другой. Закончив переговоры, я поехал домой, и вот — застал такую картину.

— Ось сломалась господин, — поспешно ответил кучер. — Госпожа упала и повредила ногу. Беда — в такой глухомани нет ни других экипажей, ни лекарей.

Я уже покинул свой экипаж и шёл к девушке. Нога выглядела слегка распухшей, а лицо было бледным. Ни говоря ни слова, я подхватил девушку на руки, от чего та чуть поморщилась и усадил в свой экипаж.

— Сильно болит?

— Угу.

Я активировал магическое зрение и стал диагностировать её ногу — каналы были целы и на своём месте, тонкие нити были целы, только парочка пострадала от сильного ушиба, но это мелочи. Кость тоже была цела. А вот сустав был немного смещён — вывих.

— Потерпи немного, сейчас боль уменьшится, — я сделал простенькое плетение из своей книги, которому научился после скальпеля и других манипуляций с синергией — охлаждение.

Простенькая манипуляция с испускаемой синергией, от чего та начинала выдавать лёгкий охлаждающий эффект проникая в мышечную ткань — самый простой вариант анестезии.

Постепенно бледность лица исчезала вместе с отеком.

— А теперь я отвезу тебя домой, и там уже твоей ногой займётся доктор.

Девушка слабо кивнула.

— Где ты живёшь?

— На Бейкер-стрит.

— Приехали… проклятье!

Я стоял на пороге особняка девушки, и нажимал на звонок, но никто не спешил открыть.

— Проклятье, — снова пробормотала девушка, сидя в экипаже. — Я совсем забыла, что сегодня слуг не будет дома, а родители уехали. Ян, мне очень стыдно, могу я тебя кое о чём попросить? Подойди, пожалуйста.

И добавила уже шёпотом:

— Ян, не мог бы ты помочь мне зайти в дом?

Вместо ответа я подхватил её на руки от чего она покраснела, и отперев дверь ключом понёс внутрь.

А теперь можно заняться более тщательным лечением — вправить вывих на место. Синергия, некоторые приёмы из учебника лёгкость рук и значительное количество времени помогут это сделать.

— Невероятно! — Эмили опёрлась на исцелённую ногу. — Больше не болит!

Не веря этому, она походила немного, а потом остановилась потупившись и тихо сказала:

— Ян, извини меня, за то, что было сегодня утром — я поступила очень глупо, и вижу, что была не права.

— Да пустяки — забудем, — улыбнулся я.

Девушка просияла.

— Уже поздно, может, останешься?

— С удовольствием.

…Сначала девушка смущалась моего возраста, но потом прекратила и мы уже общались безо всякого стеснения, а уже после познакомились чуть ближе вместо того, чтобы лечь спать — впрочем, никто из нас об этом не сожалел — за годы прошлой жизни у меня была не одна девушка, и сейчас я старался быть нежным, и сам получал удовольствие. От той ершистой девчонки которую я видел утром не осталось и следа — был