– Так это ты перепугал меня тогда! Вот наглец! – негодовала Мадлен. – И никакая я тебе не колдунья. Я людей лечу, медицину изучаю, травы собираю, чтобы микстуры и мази от хвори варить.

– А-а-а-а, ну это другое дело. Только непонятно, как сельская травница в Лувре-то оказалась?

– А это не твоего ума дело, – обидевшись, пробормотала Мадлен, – у всех свои тайны.

– А вот это уже интересно! – встрепенулся некромант. – И как же проникнуть в твои?

– Никак. Тайны – они на то и тайны, чтобы всякие проходимцы не совали в них свои носы, – заявила фрейлина.

– Это ты хорошо сказала! Надо бы запомнить, – довольно усмехнулся Калеб.

В это время недалеко от оранжереи послышались чьи-то голоса.

– Здесь есть кто-нибудь? – спросил строгий голос Фабьена.

– Сюда идут гвардейцы, – пояснила Мадлен Калебу.

– Значит, мне пора уходить. Не хотелось бы встречаться с этими ребятами.

Калеб, отряхнув маску, надел её и поправил одеяние.

– А с тобой нескучно, – обратился он к девушке. – Интересная ты, пугаешься и обижаешься забавно. Если захочешь ещё поболтать, ищи меня на постоялом дворе «Бедный путник». Но имей в виду, туда лучше в таком наряде не соваться, контингент, сама понимаешь, не из приличных.

Некромант приблизился к мёртвому телу, собираясь взвалить девушку себе на плечо.

Мадлен, недовольная действиями юноши, преградила ему путь.

– Что ты делаешь?

– Забираю беглянку. Постараюсь сшить её прогнившее горло и ещё раз поболтать с ней.

– Ну уж нет! С неё хватит. Оставь бедняжку в покое. Её тело вернут семье. Так будет правильно.

– Лучше бы вы о живых так пеклись, а не о покойниках, – недовольно фыркнул юноша.

Голоса гвардейцев становились всё громче. Некромант понял, что времени на перепалку с фрейлиной у него нет. Разочарованно выдохнув, Калеб махнул рукой и, нырнув за разрушенную стену, покинул Мадлен. Как только силуэт некроманта скрылся из виду, в оранжерею ворвались несколько гвардейцев.

– Мадлен? Что вы здесь делаете? – с подозрением спросил Фабьен. – Один из гостей заверил нас, что слышал чьи-то крики у старой оранжереи.

Подойдя ближе, Фабьен увидел лежащее на земле тело. Мадлен заметила, как настороженность в лице гвардейца тотчас сменилась горьким сожалением.

«Он знал Жозефину при жизни. Может быть, он и не питал к ней нежных чувств, но ему нелегко видеть её… такой», – поняла Мадлен. Фабьен оторвал взгляд от покойной и перевёл его на фрейлину, ожидая услышать оправдания.

– Я забрела сюда совершенно случайно, – заговорила Мадлен. – На лужайке перед дворцом было очень шумно, и я решила прогуляться. Оказалась здесь и наткнулась на тело. От ужаса не смогла сдержать крика. Видимо, его и услышал один из гостей, – объяснила девушка, утаивая от Фабьена встречу с некромантом.

Двое гвардейцев, переговорив с месье Триалем, накрыли покойную плотным плащом и унесли из оранжереи. Дождавшись, пока остальная стража покинет оранжерею, Фабьен коснулся плеча фрейлины и развернул её к себе.

– Мадлен, наш последний разговор выдался весьма напряжённым. Вероятно, я должен принести вам свои извинения.

– Вы действительно напугали меня, – призналась фрейлина, – но и я должна попросить у вас прощения. Моё ночное вторжение в ваши покои и все эти сомнения были просто нелепы.

Видя в глазах фрейлины искреннее сожаление, Фабьен не смог сдержать улыбку.

– Я не держу на вас обиду.

Некоторое время гвардеец молчал, но, не удержавшись, всё-таки задал интересующий его вопрос:

– Так вы больше не считаете меня причастным к смерти мадемуазель Ранье?

Мадлен отрицательно покачала головой.

– Нет.

– Но что же изменилось?

– Не пытайте меня, просто я поняла, что ошибалась, – уклончиво ответила Мадлен. – Но мне всё ещё хотелось бы знать, что произошло. Почему вы блуждали по королевскому саду с мёртвой девушкой на руках?

– Я не должен рассказывать вам об этом, но вы и так знаете слишком много, поэтому лучше поведать вам правду, чем позволить продолжить её самостоятельные поиски, – произнес Фабьен, – но вы ведь понимаете, что этот разговор не должен дойти до чужих ушей?

– Конечно, – согласилась девушка.

– Вы, вероятно, слышали, что по всей Франции находят убитыми молодых девушек. Простые люди считают, что до крестьянских дочерей королю и короне нет дела, поэтому убийцу и не ищут. Но всё совсем не так. Король неоднократно посылал лучшие отряды на поиски душегуба, но всё было тщетно. Он не оставляет следов. Признаться в том, что король не в силах защитить собственную страну от какого-то убийцы, Генрих не мог, поэтому решил сделать вид, что никакого душегуба не существует. Когда же недалеко от Лувра убитой была найдена Жозефина Ранье, Генрих пришёл в ужас. Французская аристократия не потерпит, чтобы кто-то убивал их дочерей. Они будут требовать от короля решительных действий, и, если не получат их, поднимут восстание. У знати есть для этого все средства: деньги, влияние, связи, войска. Поэтому, когда было найдено тело мадемуазель Ранье, Генрих дал мне особое поручение. Я должен был в тайне ото всех отнести Жозефину в мертвецкую и попросить анатома скрыть следы ритуального убийства. Мы планировали снять с несчастной украшения и подержать тело в воде. Позже было бы объявлено, что тело Жозефины найдено в ближайшей реке. Семье и двору сказали бы, что на её карету напали разбойники. Бедняжку ограбили, а тело сбросили в реку. На площади публично казнили бы нескольких головорезов, и вопрос о смерти Жозефины был бы закрыт.

Уставившись в одну точку, Мадлен старалась уложить в голове рассказ Фабьена. На удивление, противоречивый поступок короля не вызвал у девушки бурных протестов.

«То, что сотворили Генрих и Фабьен, несправедливо по отношению к Жозефине и её семье. Но, стоит признать, этот поступок идёт на пользу правящей династии. Поэтому я не стану никого осуждать, хотя и считаю, что можно было бы найти другой способ решения проблемы».

– Я вижу, мой рассказ не сильно взволновал вас, – заметил Фабьен.

– Нет, – ответила Мадлен, – Я догадывалась, что у короны есть свои тёмные тайны.

Гвардеец сопроводил фрейлину к выходу из оранжереи. Когда Фабьен уже собрался вернуться к месту службы, фрейлина окликнула его.

– Подождите, – крутя в руках розу, чудом пережившую побег сквозь лианы, фрейлина протянула цветок Фабьену, – я понимаю, что гвардейцы полностью посвящены своему долгу, но, быть может, вы ненадолго оставите пост и выкроите время, чтобы преподнести эту розу Селесте. Я знаю, она вам небезразлична, так же, как и вы ей, – искренне проговорила Мадлен.

Месье Триаль принял цветок и с удивительной нежностью взглянул на белые лепестки.

Не дожидаясь ответа Фабьена, уставшая фрейлина направилась в Лувр, желая наконец вернуться