хотя через день, двадцать четвёртого сентября, вновь назначенный директор ФСБ заявил, что это были учения, и ничего жильцам не угрожало.

«Взрывчатка не сдетонировала», — заявил милицейский взрывотехник, попытавшийся подорвать взятую пробу — в сахаре было слишком низкое содержание взрывчатки. Налетевшие телевизионщики провели «Независимое расследование на НТВ», посвященное рязанскому «сахару», где вроде бы пытались разобраться в произошедшем, но почему-то настойчиво внушали телезрителям, что это скорее всего был теракт, а не учения.

Ну, не знаю. Такие себе учения, когда у жителей может случиться истерика. А как же священная корова власти — спокойствие граждан? В общем, приехал к тому дому, проконтролировал. Никаких Жигулей с мешками не было. Или учения отменили, так как не было взрывов в других городах, или в той взорвавшейся подпольной лаборатории кончились исполнители вместе со взрывчаткой, теперь уже и не узнаю.

Тем временем наши войска стали бомбить Грозный, в мировых СМИ поднялся вой, а наш будущий президент заявил: «Российские самолёты наносят удары исключительно по базам террористов. Мы будем преследовать террористов везде. В аэропорту — в аэропорту. Если мы их найдём, вы уж меня извините, в туалете — и в сортире их замочим, в конце концов. Всё, вопрос закрыт окончательно». Федеральные войска выдавили боевиков из Дагестана и тридцатого сентября, как и в моей прошлой жизни, вошли в мятежную Чечню. Началась наземная часть контртеррористической операции.

* * *

— Илья, так как ты с Юлькой объяснился? Успокоилась? — спросил друга, помня о наездах на него со стороны супружницы. Сейчас начало октября, и я уже второй день как официально вернулся из отпуска. Зина с Семёном вернулись ещё раньше и первым делом задали вопрос: «Зачем я их сплавил из Москвы, хотя, вроде, всё было спокойно?» Отшутился, поймав на себе подозрительные взгляды. Не поверили и, кажется, обиделись. Ничего, меньше знают, крепче спят.

— Поворчала для порядка, но дальше этого дело не пошло. Она же не маленькая, понимает, что у мужчин бывают и другие дела кроме саун, — хмыкнул друг.

— Конечно! Охота и рыбалка, например.

— Как вариант. Слушай, какие у нас теперь планы, к чему готовиться? Переезжаем в следующем году на тропический остров? — Илья напомнил о моих словах.

— Я бы не стал торопиться с переездом. Я тут подумал, а как мы будем потом вывозить клад? Вот представь, купили мы там катер или баржу, подняли клад на поверхность, выгрузили на берег или спрятали в трюме, а дальше?

— А что дальше? Всё, клад нашли, деньги в кармане.

— Ты же не рубли в пачках из моря достанешь и даже не доллары. Золото на десять миллиардов. Как его реализовать? Или отдать клад государству, или вывозить из Чили контрабандой. Опять же, куда вывозить? Если в Штаты, тогда чем мы будем отличаться от пиндосов, если сами поступим также, влив большое количество драгоценного металла в экономику США? А там, на минуточку, около восьмисот, сука, тонн, — я озвучил цифры, которые вспомнил при разработке плана. После завершения операции по предотвращению терактов я засел за план, и в памяти всплыли подробности.

По ценам на золото две тысячи пятого года, когда нашли клад, выходила нереальная цифра в сотни тонн, так что я сначала засомневался, но после повторного подсчёта сдался. Всё верно — сейчас под водой у того острова лежит два золотых запаса России (по статистике на конец 1999 года в Центральном Банке России хранится около четырёх сотен тонн золота). И нас за такой объём не просто грохнут, а распылят на атомы, чтобы не отсвечивали и не претендовали. Так что для меня задача оставить весь клад себе и обналичить на всю сумму пока нерешаемая. Да и с получением четверти от стоимости клада, думается, будут проблемы. В Чили действует закон, что три четверти стоимости клада достаётся государству, но кто знает, как себя поведут чиновники, когда надо будет выплатить больше двух миллиардов вечнозелёных?

— Да фиг с этими миллиардами, — пожал плечами Илья. — Там настолько много денег, что озвученная тобой сумма у меня в голове не укладывается. Мне и миллиона долларов хватит. Если миллиончик на нос выйдет, то и норм.

— Не, одним миллионом не отделаешься. Так что думай сейчас, куда хочешь потратить, чтобы потом башку не сорвало.

— А ты куда деньги денешь? Вот, скажем, миллиард освоишь?

— Миллиард — легко. Даже ещё и не хватит.

— Ну-ка, ну-ка?

— Тебе нравится жигули?

— Ты же знаешь, у меня фолькс. Я после него в нашу машину не сяду. Комфорт, мощность и вообще. А ты это к чему?

— Представь, что будет построен новый автомобильный завод. Ты бы купил отечественную машину, если она не будет уступать хотя бы Фольксвагену?

— Ну, если не будет уступать и не будет страшная… Опять же цена важна.

— Цена — это понятно, а если будет по уровню выше фолькса, как Мерседес, взял бы?

— Чтобы у нас начали делать мерсы? Не верю!

— Будут. Собирать из запчастей. Так вот, чтобы построить даже такой отвёрточный завод, это будет стоить не меньше четверти миллиарда. А сделать завод полного цикла по типу АвтоВАЗа, это не меньше двух миллиардов, — озвучил цифры, почерпнутые в прошлой жизни из СМИ.

— Опять твои вещие сны? Здорово-то как! И когда построят у нас завод по производству мерсов?

— Через двадцать лет. Правда, через три года закроют в двадцать втором году, но это другая история. Так что для простого человека миллиард — до хрена. А для крупного бизнеса — так, один завод построить.

— Слууушай! А давай начнём машины выпускать? Здесь, в России! — загорелся Илья. — Скинемся по миллиарду, и дело в шляпе! Рабочие места создадим, станем уважаемыми людьми. Можно на площадке у нас в Ржеве замутить.

— Давай сначала клад найдём. Но ход твоих мыслей мне нравится, — не стал разочаровывать друга.

В идею создания национального автомобильного производства частным капиталом с ноля в России я не верю от слова абсолютно. Слишком много примеров, когда благие начинания в автопроме закончились пшиком и разочарованием. Сначала прихватизированный АЗЛК в две тысячи первом встал, выпустив в свет последний Москвич, потом спортивная Маруся загнулась, потом обещанный ё-мобиль не поехал. Не-не-не, пусть государство само такими суммами экспериментирует. Я понимаю, что в России хватает умельцев, которые могут и танк в гараже сделать, и подводную лодку, но как потом это продать? Опять же, если рассчитываешь на выпуск десятков тысяч автомобилей в год, то это и конвейер, каждый день простоя которого исчисляется миллионами, и логистика, и дистрибуция. А это всё тянет не просто вложения капитала,