Шрифт:
Закладка:
— Ещё воду в Первый дом провёл, — вздыхаю второй раз. — Раковина, душевая кабинка, туалет, большая ванна квадратная с магическими пузырьками для массажа — всё поставил.
— Страшно. — Неожиданно заявляет Ржевский-Барсуков. — Говори, что задумал? Что делать собираешься?! Или секрет?
— Да какой там секрет. Сейчас, пока заняться нечем, буду от камней и зарослей территорию расчищать — показываю ему намеченный фронт работ. — Вон, яму видишь? Сам копал. Срубленные бурьяны в неё сложу и землёй засыплю. Потом, наверное, спать лягу.
А чё, продуктивная работа — лучшая профилактика плохого настроения. Любой сержант или унтер-офицер в армии знает, уж на что они интеллектом обычно не обижены.
— Одна-а-ако. — Родственник выпучивает глаза, потом бросает через плечо. — Насть, пойди погуляй, а? Мне с внуком поговорить надо, не обижайся. Дим, у тебя случилось что? Я, конечно, твоей новой родне не чета, но раз ты мне звонишь среди ночи, а не им, значит, что-то стряслось?
Какое-то время он изучающе сверлит меня взглядом, затем добавляет:
— И трезвый ещё! Такое время — а ты вдобавок абсолютно трезвый!
— Да ничего не случилось, наверное, — задумываюсь, что бы ему ответить, чтобы успокоить.
Ну, не срослось с бабой — вроде не повод для меланхолии.
Ладно, с тремя бабами не срослось, но всё равно не повод. Наверное.
— Димка, а кто ту сантехнику и лампы вдоль тропинки ладил? Ты внутрь охранного контура работникам разовый допуск давал или обычный? — старик начинает активно переживать. — Извини, что о таком, но не хочу нервничать: сейчас ты меня успокоишь и вернёмся к твоим проблемам.
И ведь не скажешь ему, чтоб не обидеть, что тот охранный магический контур — одно название. За столько лет износился больше стульев, которыми лишь камин топить. Если кого и удержит, максимум первую пару крыс, за третью уже не поручусь.
Попутно: что в этих убогих табуретках со спинками аль-Футаим нашла? Так ей и сказал, чтоб все забирала, если хочет.
Она обрадовалась почему-то.
— Да нет у меня особых проблем, деда. — Сажусь на большой камень, который после разговора буду выпихивать к краю участка. — Наверное.
— Да ну? — родич не верит, подозрительно щурясь. — Ночь на дворе, ты трезвый и не е**шь никого, первый мне звонишь — и ничего не случилось? Ещё и лампы поставил! Митька, не терроризируй старика! Понятно, я тебе не указ, но ответь про доступ для рабочих! Потом о твоих проблемах продолжим.
— Сам я всё сделал, не кипятись ты на ровном месте. Мой заботливый дедушка. И лампы поставил своими руками, и сантехнику установил! Никого из чужих на участке нет и не было, если не считать трёх моих девчонок и Гвардию Эмирата! Но этих всех точно можно не опасаться.
Хотя и по разным причинам.
— Первую девку помню, Наджиб из Залива. — Взгляд Трофима Ржевского становится цепким. — Серьёзные люди, им у нас действительно ловить нечего. А ещё двое кто? Курвы какие-нибудь, небось?!
— Не говори так, пожалуйста. Неприятно. И давай, если возможно, с этого дня не материмся и не сквернословием оба? — предлагаю. — Будем над собой работать и речь улучшать. А то живём, как…
— Я сейчас приеду, — черты его лица затвердевают, он решительно тянется за одеждой. — Что-то у тебя стряслось. Щ-щас буду.
— Да ничего не стряслось! Но если хочешь, приезжай, — пожимаю плечами. — Это же и твой дом тоже. Поболтаем, посидим вместе. Чайку попьём. Я тебе рад буду.
А чё, хоть какая-то родная душа рядом. Всё лучше, чем в одиночку. Может, и заросли вырубать поможет — в четыре руки оно быстрее.
— Если так говоришь, значит, точно ничего страшного, — старик решительно откладывает вещи обратно. — Можно не ехать. Кто кроме младшей Наджиб у тебя?! Или секрет какой?
— Вообще-то секрет, но намекнуть могу. Почитай, сестра её родная из Эмирата прибыла — это раз, подробности при встрече.
— И не надо подробностей, — успокаивается дед отчасти. — Не важно, кто, хоть сама их Принцесса… Если она с твоей Наджиб — я спокоен. Третья кто?
— Ты видел, Шу Норимацу. Это…
— Из Мицубиси, клан Ивасаки, знаю, — родственник задумывается и возвращается на свой лежак окончательно. — Нормальная компания, действительно можно никуда не нестись. Сам почаёвничаешь.
А я тактично молчу о том, что торопиться ему смысл был, когда спецгруппа тут меня ловила. А теперь-то что.
Да и укорять старика своим собственным решением не вариант: он через Барсукову честно позаботиться пытался, даже магическую клятву персональную у тех выбил.
Ну не боец Трофим Барсуков, что поделаешь. Чем смог — помог. А ругать бобра за то, что он мышей не ловит, глупо.
Каждому своё.
— Митька, а как ты от головорезов Залива отбился-то? Тех, которых за твоей менталисткой из их Дворца прислали? Я тебя уже похоронил мысленно.
— Ты ж сам карабин дал! — удивляюсь. — Ствол отличный, ухоженный. Рабочий вполне, практикой проверен не раз. Знаешь, мне даже кажется… — задумываюсь, как сказать.
Было что-то такое в этом оружии, что словами не опишешь. Особенно людям. А вот я почувствовал.
— Что?
— Как будто у него своя душа какая-то. Примитивная, неживая, но если ты за правое дело и с этой техникой дружишь — она тебя всегда сбережёт, — формулирую, как могу. — Справился с божьей помощью, короче.
— Как?
— Первых четверых застрелил в спину, самых опасных. Магов.
— Потом?
— Пятеро — менталисты, успел троих зарезать, пока они зачем-то в свою звезду становились. — Ну а чё, правда же.
Хотя и несколько под другим углом.
— Десятый и одиннадцатый — командир группы и замок, палач, — завершаю рассказ. — Эти сами в плен сдались.
— А-а-а, это они, видимо, на твою Наджиб операцию ладили. — Дед окончательно и накрепко успокаивается, переворачиваясь на спину и забрасывая ладони под голову. — Димка, прости меня, что я тебе не помощник. Таким виноватым сейчас себя чувствую.
— Деда, не буксуй, — морщусь. — Я тебе не мозг выносить позвонил, а просто поговорить с близким человеком.
— Оно понятно, особенно в такое время. Середина ночи как нельзя подходит, — иронизирует он. — Смущает то, что