Зина и две девушки — с красными повязками дежурных — стойко сдерживали напор мужчин разнообразных возрастов, рвавшихся в общежитие. Человек в тельняшке не присоединился к ним, а занял наблюдательную позицию в углу и следил за разыгрывавшимися баталиями.

— Все! И не молите — время одиннадцать! — категорически объявила вахтерша.

Но мужчины не сдавались, проявляя изобретательность и выдумку. Один твердил, что ему только на минут ку. Другой уверял, что привез некой Бутько письмо с родины. Третий клялся, что принес Шатиловой книжки из института. В общем, причины для срочного проникновения в общежитие были невинны и безотлагательны. Однако тетя Зина была не лыком шита.

— Знаю я ваши минутки, — басила она, — до утра не выкуришь! Письмо с родины оставь, я передам. А в институтах нынче каникулы.

Могучей рукой она легко перехватила вильнувшего и обход нее кудрявенького паренька.

— А ты куда?

— Я муж! — гордо заявил паренек.

— Муж? — усмехнулась тетя Зина. — Скажи еще — отец! Знаем мы таких мужей…

— Да муж он, теть Зин, муж, — вступилась за кудрявенького одна из девушек-дежурных. — Он Зыковой муж. Им в отпуску были, а они зарегистрировались.

— Любка? — изумилась вахтерша. — Во скорострельщица — успела! Ладно, муж, проходи… До двенадцати!

Счастливчик муж поспешил вверх по лестнице, а остальным тетя Зина вновь преградила дорогу. Но тут к ней пробился парень в широкополой шляпе, составлявшей осушительный ансамбль с москвошвеевскими джинсами и майкой, украшенной черными, но чрезвычайно белозубыми личностями, в которых отдаленно узнавалась компания «Бони М».

— Я к Вере, — сказал он.

— А-а, — кивнула тетя Зина. — К Вере — проходи.

Мужчины, осаждавшие ее пост, восприняли все вполне спокойно.

А человек в тельняшке, наблюдавший из угла, засек пот факт с удивлением.

Вахтерша окинула опытным глазом обстановку. Мужчины слегка притихли, ослабили напор, изобретая очередные поводы для штурма твердыни. Тетя Зина воспользовалась этой передышкой и наказала девушкам-дежурным:

— Глядите тут! А я двор огляжу.

Она покинула вестибюль. Человек в тельняшке с интересом последовал за нею. Выйдя из парадного входа, вахтерша обогнула здание и оказалась во дворе общежития.

Здесь было еще многолюднее, чем в вестибюле. С этой стороны дома, в отличие от фасада, были балконы. Мужчины торчали под балконами, а на балконах стояли девушки. Местные Ромео переговаривались, пересмеивались, а кто и переругивался со своими Джульеттами, бросали им записочки, завернутые в камушки, и ловили записочки от них.

Человек в тельняшке, следуя в отдалении за тетей Зиной, с интересом созерцал эти «сцены под балконом». Вдруг тетя Зина метнулась в сторону и затаилась в кустах. Он тоже схоронился за дерево, наблюдая за нею. А тетя Зина наблюдала за лысым дядей, который был уже на полпути к балкону второго этажа: приставил с земли доску и карабкался по ней к женщине, придерживавшей конец доски на балконе. Тетя Зина проследила весь этот крестный путь, а когда лысый перевалил брюшко через перила балкона и скрылся в комнате, она — не без труда, но упорно — уволокла доску и спрятала ее в кустах. Затем удовлетворенно отряхнула ладони и окинула последним пристальным взглядом двор: все остальное было вполне допустимо, на уровне коммуникаций без прямых контактов, по системе земля — балкон.

Тетя Зина успокоенно возвратилась в вестибюль. Человек в тельняшке, наблюдавший весь этот спектакль, вернулся за нею. Мужской прибой у вахтерского поста несколько ослаб. То ли, пользуясь кратковременным отсутствием тети Зины, часть страдальцев уболтала девушек-дежурных, и они их пропустили. То ли, напротив, девушки, как и их наставница, стояли насмерть, и потому самые слабые и наименее заинтересованные ушли с поля боя, покинули помещение. Все же оставшиеся при появлении вахтерши бросились на новый штурм. Однако со старым результатом. Тетя Зина была неприступна, как на Волге утес.

Но все-таки опять произошло нечто странное. Солидный мужчина, в костюме и при галстуке, уверенно миновал осаждавших вход.

— К Вере, — спокойно бросил он.

И снова вахтерша так же спокойно кивнула:

— Проходи.

И снова все прочие претенденты восприняли это безо всякого возмущения.

Но человека в тельняшке таинственный пароль явно заинтересовал. Он задумался, наблюдая, как мужчины, теряя надежду, один за другим покидали вестибюль. Да и те, которые были допущены в дом ранее, теперь, согласно режиму, покидали его, получая у дежурных оставленные в залог своего возвращения документы. Наконец девушка показала вахтерше пустой ящичек.

— Все!

— Не все. — возразила вахтерша. — Опять лысый к Беловой проник. Ну ничего, мы его, козла, дождемся!

Тетя Зина сложила могучие руки на могучей груди.

И тогда человек в тельняшке, на что-то решившись, шагнул вперед.

— Куда? — преградила ему путь вахтерша.

— Я… к Вере, — не слишком твердо произнес он загадочный пароль.

Но вахтерша не почуяла его неуверенности, спокойно кивнула.

— Проходи.

Он обрадованно рванул вверх по лестнице, но постепенно замедлил шаг, пытаясь на ходу сообразить: а куда же это, собственно, к Вере?

Общежитие жило своей привычной общей жизнью. Из-за дверей слышались голоса, смех, кое-где музыка. В коридоре появлялись девушки в домашних, порой довольно откровенных нарядах — распахнутые халатики, шлепанцы на босу ногу, у многих бигуди в волосах, а кое-кто вообще проскакивал из своей комнаты в соседнюю просто-напросто в комбинации. Но все они ничуть не смущались, иг прятались, а наоборот, с нескрываемым любопытством оглядывали мужчину, возникшего в их женском заповеднике в столь поздний час.

Которая же из них была Вера?

К счастью, по лестнице спускался тот солидный, в костюме и при галстуке, который был пропущен до него.

— Браток, не скажешь, как пройти к Вере?

— К Вере? — удивленно пригляделся к нему солидный. — Так она сегодня уже не принимает… Все, устала.

— Меня, браток, примет! — заверил человек в тельняшке.

— Ну тогда удачи тебе… — пожелал солидный и, невольно повинуясь его морскому напору, добавил: —…браток! Пятый этаж, сто седьмая.

Он последовал дальше вниз, а человек в тельняшке, окрыленный точными координатами и подогреваемый нетерпением, взлетел одним махом на пятый этаж, остановился перед дверью с цифрой «107», постоял, переводя сбившееся дыхание, а затем постучал. Требовательно и властно.

— Да?.. — с некоторым удивлением донеслось изнутри.

Он распахнул дверь и вошел. Комната была обычной: шкаф, стол и стулья, три кровати. Возле одной из них стояла женщина, придерживая у ворота и у пояса халат — видимо, уже собиралась ко сну. Это была та самая подруга, с которой прощалась невеста в начале нашей истории.

— Добрый вечер! — сказал он. — Вы Вера?

— Да. Вера… Вера Николаевна.

Она приглядывалась, припоминала, знакома ли с ним. Но так и не припомнив, спросила:

— А вы?..

— Фролов! — четко, по-военному доложил он. — Виктор Петрович Фролов.