– А что случилось-то? – забеспокоился Тэйн. Сразу вспомнился светлоглазый Дьявол и соглядатаи вокруг дома. Он поспешно осмотрелся. На площади горел костерок, около него привычно грелись два оборванца. Один из них явно косился в сторону особняка Нар-Геллейнов, подглядывая за попытками Ройга зайти в дом.

–Нездоровы они, – кратко ответил слуга, по-прежнему не открывая дверей. – Приходите в другой раз.

Дверь с силой захлопнулась, за ней раздались шаркающие шаги.

Тэйн разочаровано отошел в сторону. Нет, уезжать, не прощаясь, ему не хотелось. Может сложиться так, что придется вернуться. Усмешки Фейна-дурачка бесчисленны, так же, как и тропки-дорожки козлоногого Лаха. Ивор был Ройгу чем-то симпатичен, несмотря на разницу в происхождении, образовании и образе жизни. Может быть, твердостью и основательностью убеждений? Или тем, что в хаосе безумия и неверия не сказал ни одного плохого слова об илларах?

Прийти завтра? А если вечером у них уже будет проводник? Джерхейн рвался домой. Ройга беспокоила судьба Даллана, Вельга – друзей и близких. Вряд ли у них будет возможность задержаться… Он поднял глаза на окна, плотно закрытые ставнями, и, спустившись с крыльца и обойдя дом, решительно толкнул низенькую кухонную дверь.

Кухня, в которой всегда было людно и шумно, встретила его непривычной и неожиданной тишиной.

–Эй, есть кто живой? – спросил он громко, разглядывая аккуратные пустые столы. К счастью, печь топилась, на очаге висел котелок с похлебкой, на решетке жарилось мясо.

В дверях показалась та самая кухарка, что в день наречения имени бегала по площади со скалкой.

– Уходите, – замахала она руками, – уходите, пока ничего не случилось. Из-за ее спины выскочил мальчишка, судя по внешнему сходству, ее сын. В руках у него была короткая майрская сабля. Со страхом в глазах и решительно поджатыми губами он медленно и твердо приближался к Ройгу. Остановившись буквально в шаге от него, он замер, держа саблю поперек и преграждая Тэйну путь в дом.

Тот пододвинул к себе ближайший табурет и сел.

– Вы тут что, с ума посходили? – спросил он со спокойной усмешкой. – Скажет мне кто-нибудь, в чем дело?

И тут кухарка неожиданно всхлипнула. Слезы градом полились из глаз, она села на скамью и утерла лицо передником.

– У малышки болотница.

Тэйн застыл. Мальчик по-прежнему стоял в нескольких шагах от него, держа саблю наготове.

– Давно?

– Четыре дня уже, – всхлипнула кухарка. – Кончается, бедняжка…

– Все остальные сбежали, – сказал мальчик. – Остались только мы с мамой да старый Пел.

– Больше никто в доме не болен? – спросил Тэйн спокойно, будто каждый день выслушивал новости о смертельных болезнях.

– Нет, – ответил мальчик. Кухарка продолжала всхлипывать.

Ройг задумался. Значит, болотная лихорадка… Где, интересно, девочка успела ее подхватить? Гулять ей разрешалось только с няней, со сверстниками она общалась мало и только с такими же, как она. Неужели белоглазый успел заразить Иду?

– Госпожа точно здорова?

– Здорова, только плачет все время, – ответила кухарка. – Господин велел никого не пускать. Лекаря привел, да лекарь тот… Шарлатан, а не лекарь. Намазал малышку какой-то дрянью, ей только хуже стало, – она опять всхлипнула. – Нам-то что… все мы скоро… за ней отправимся. Спим по очереди. Дом надо сторожить…

– С кем воевать-то собрался? – кивнув на саблю, спросил Тэйн мальчишку.

– Ночью ломились уже, – сказал тот, опуская саблю и садясь на скамью рядом с матерью. – Угрожали поджечь, да мы с господином их прогнали.

Тэйн обвел их внимательным взглядом и велел мальчишке подойти.

– Рот открой, – держа перед мысленным взглядом кольцо-связку слов и урд-знаков «Эхо», позволявшее настроиться на больного и ощущать его тело как свое собственное, он быстро осмотрел мальчишку. Нет, этот здоров, как молодой бычок. На кухарку он глянул через кольцо, тоже убедившись, что с ней все в порядке.

– Так. Проводи-ка ты меня к господину Ивору. Если что, скажешь, что я ворвался и угрожал тебе, – велел он мальчику.

Ивора они нашли в кабинете. За десять дней, что они не виделись, тот похудел и осунулся, вокруг рта залегли горестные складки. Увидев Ройга, он поднялся с кресла с напряженным выражением на лице.

– Тебя предупредили?

Тэйн кивнул.

– Лучше уходи. Все мы здесь… не жильцы.

– Кто ухаживает за девочкой?

– Ида и я. Остальные сбежали.

– Когда она заболела? – упрямо продолжал Ройг

– Уже четыре дня как лежит в горячке.

– Как ты и Ида себя чувствуете?

– Устали. С ног валимся. Спим по очереди, на то, чтобы караулить дом, нет сил. Хорошо еще, хоть кто-то из слуг остался.

– Проводи меня к ней, – потребовал Тэйн.

– Зачем? Жить надоело? Чем ты сможешь ей помочь?

– Проводи, – повторил Ройг.

В спальне девочки он повернулся к родителям и потребовал, чтобы они оставили их одних. Ивор, окончательно переставший понимать, что происходит, увел еле державшуюся на ногах жену, оглянувшись напоследок со страхом и надеждой.

Врачеванием Тэйн не увлекался никогда. Это была стезя илларов Тармил. У него к возне с травами, лечебными пластырями, целебной глиной и тонкими, капризными конструкциями исцеляющих заклинаний никогда не лежала душа и не хватало терпения. Однако основы курса вдалбливались нерадивым ученикам в голову так основательно, что забыть элементарные навыки мог только окончательный идиот. Болотная лихорадка была бичом многих городов с сырым климатом и небрежным отношением к гигиене. На севере Риаллара, по ту сторону хребта, случались короткие вспышки эпидемий, быстро пресекаемые местными илларами. Начиналась болотница с лихорадки, кашля, потом, на четвертый-пятый день появлялись гнойные высыпания, не только на коже, но и внутри органов. Затем следовала смерть от сепсиса.

Четыре дня… Он осторожно осмотрел девочку, пользуясь все тем же Эхом. Райна сильно кашляла, натужно, содрогаясь всем своим маленьким тельцем. Язв не было. Он вспомнил еще одну словесную конструкцию урда, позволявшую диагностировать инфекционные заболевания. Долго мучился с воспроизведением в нужной тональности. Чуть не поджег одеяло…Когда все получилось, он с облегчением встал и прошелся по комнате.

Еще на кухне он был уверен, что это не болотница. Ивор и Ида уже заразились бы к этому моменту – болотница перескакивает с больного на здорового всего за два дня. Вернувшись к девочке, он снова воспроизвел Эхо, уточняя очаг воспаления. Так и есть – легкие. В день наречения имени девочка баловалась, носилась по дому с гостями-сверстниками, играла, несколько раз выскакивала в холодную прихожую и даже на крыльцо встречать гостей. Как и многие дети в знатных семьях, крепким здоровьем она не отличалась, да и отсутствие нормального лекаря сыграло с ней злую шутку, превратив обычную простуду в тяжелую лихорадку.