– Мама, пожалуйста, – попросила Селена. Она не хотела поднимать тему брака своей матери и говорить о том, что, возможно, этот яд до сих пор отравлял их жизнь. – Мы уже проходили через это. Ты сделала то, что считала правильным. И я сделаю то же самое.

Кора снова накрыла руку Селены своей.

– Вы у меня очень сильные девочки, – сказала Кора. Хватка ее хрупкой руки оказалась на удивление крепкой. – Куда сильнее меня.

Так ли это было? Что требовало большей силы духа – жизнь в неудавшемся браке или развод?

– Что ты имеешь в виду?

– Что вы не совершите тех же ошибок, что я. Вам не придется. Мы рядом, мы всегда готовы поддержать любое ваше решение.

Селена не смела поднять глаза. Она не хотела, чтобы мать увидела ее страх и неуверенность. Сейчас ее жизнь напоминала утес, с которого она собиралась спрыгнуть в надежде, что сможет раскрыть крылья.

– Девушкам, которые попадают в наш приют, мы говорим, что наша главная цель – обеспечить их временем, пространством, безопасностью, пока они не найдут новый путь, – сказала Кора. – У многих из них нет ничего. У тебя есть все.

Кора и Пауло работали волонтерами в городском приюте для женщин. Пауло к тому же дежурил на «горячей линии» для самоубийц. Они оба были из тех людей, которые помогают другим и ничего не просят взамен. Но это сравнение разозлило Селену.

– Я тебе не какая-нибудь побитая жена, мама.

Она вспомнила, как бросила в Грэма робота, а он не двинулся с места, покорно принимая удар. Это было не в первый раз. Однажды она с силой вмазала ему по лицу.

– Есть разные виды насилия, – не отступалась Кора. – Жаль, что мне в свое время никто не сказал: «Эй, я помогу тебе найти выход из этой передряги». И сейчас я говорю тебе именно это.

Селена не знала, что ответить. Слова благодарности накрепко застряли в паутине страха и уязвленной гордости – она просто не могла их из себя выдавить. Тогда она встала.

Она встречалась с Грэмом и Уиллом в участке, куда их пригласили ответить на вопросы. Они с Грэмом договорились не упоминать о его шашнях с Женевой. Грэм удалил все видео с компьютера и из веб-приложения для камеры.

– Если полиция начнет копать, они найдут файлы и узнают, что я их удалил, – предупредил он.

И был прав. Она проверила. Полиция могла использовать служебную программу «Оксиджен Форэнсик», которая позволяла восстанавливать удаленные файлы. Или могла получить доступ к этим видео через компанию-производителя, в «облачном» хранилище которой они, вероятно, остались. Конечно, для подобных изысканий им понадобится ордер. Она молилась, чтобы до этого не дошло.

Почему она позволила ему это сделать? Почему не заставила признаться во всем полиции? Потому что не могла. Она не верила, что он был способен навредить Женеве. Но эти видеозаписи положили бы начало другой истории, старой как мир и такой удобной для построения самых мрачных выводов, – полиция ни за что бы его не упустила.

– Не давайте им никаких зацепок, – согласился Уилл. – Заставьте их искать. Не отвечайте без меня ни на какие вопросы, кроме тех, на которые уже ответили. Ни слова. Все ясно?

– Разве из-за этого они не решат, будто мы что-то скрываем?

– Не важно, что они решат. Важно, чтобы вы не сказали ничего такого, что они смогут использовать против вас.

Холодная практичность Уилла всегда раздражала Селену. Она была страстной: легко заводилась, стремительно ругалась, разбиралась, мирилась. Он говорил размеренно и летаргически спокойно. Но сейчас его непринужденные интонации облегчали ее переживания.

– Мы со всем справимся. Не волнуйся.

Возможно, он говорил это всем своим клиентам. Иначе с чего он это взял? Или же он считал, что знает их, знает Грэма. За эти годы они даже стали приятелями, приняли друг друга. Селена тоже смогла выстроить приятные отношения с Беллой – ныне бывшей женой Уилла, которая оставила его ради другой женщины. Бедолага. Селена иногда пересекалась с Беллой по субботам на утренней йоге. У нее было стройное, подтянутое тело – как и у ее новой подруги.

– Селена, – снова позвала мать, похлопав ее по спине. Казалось, она не могла сосредоточиться. – Ты снова меня не слушаешь?

– Нет, – честно ответила она. – Прости.

Мама, серых, немного выцветших глаз которой коснулась усталость, повторила:

– Можешь смотреть на него через розовые очки, если хочешь, – вздохнула она. – Но издалека. Не оставайся. Оно того не стоит. Он не изменится. Ты постоянно будешь убеждать себя, что это произошло в последний раз. Но в последний раз это случится, только когда ты уйдешь от него.

Ее желудок сжался, когда она взглянула на мрачное выражение покрытого морщинами лица Коры. В ее глазах она увидела всю грязь, всю отвратительность ситуации. Измена сама по себе была мерзким событием, способным разрушить жизнь. Но теперь пропала девушка. Они с Грэмом скрывали от полиции правду. Яд уже просочился в их жизнь. Отравил все: кем они были, кем хотели стать. Превратил их личности, их планы в болезненную гематому.

Взяв сумку, она прошла в гостиную, чтобы поцеловать мальчиков. Стивен даже не обратил на ее прощание внимания – тут же убежал дальше играть с Пауло. Оливер же с силой вцепился в нее, как только она опустилась перед ним на колени. Стивен был родственной душой Грэма, а Оливер – ее. Она вдыхала его запах, чувствовала тепло его тела.

– Когда ты вернешься? – прошептал он. Она почувствовала на шее его горячее дыхание.

– Скоро, – ответила она. – Обещаю.

Она не стала говорить, что подумывала вернуться этим же вечером. Она примет решение потом. В этом теплом просторном доме была комната и для нее. Да, ей повезло иметь такое прибежище для себя и детей. Не каждая женщина, попавшая в беду, могла на это рассчитывать.

– Я… – начал он, но она оборвала его, прежде чем он успел сказать: «Я не хочу здесь оставаться». Или: «Я хочу пойти с тобой». Она и без того чувствовала себя достаточно плохо.

– Я позвоню тебе перед сном.

– Мама, – попытался он еще раз.

– Оливер, пожалуйста, я опаздываю. Я люблю тебя, милый. Чем скорее ты меня отпустишь, тем скорее я вернусь, и все это останется позади, хорошо?

– Хорошо, – кивнул он, опуская глаза.

Пока она отъезжала, Оливер и мама махали ей в окно. Когда дом исчез из зеркала заднего вида, она снова позволила себе заплакать. Она стояла на светофоре, когда ее телефон звякнул. Она достала его из сумки.