ног до головы, едва я показался на пороге. Моя одежда примерного ученика вызвала у них смех. Я решил не обращать внимания и направился к кабинке. Тут они расхохотались. И вышли, поскольку прозвенел звонок. Несколько минут спустя я последовал их примеру, но кто-то запер дверь. Я целый час барабанил, пока меня не услышал дежурный. В класс я ввалился весь потный, учитель, который рассказывал о планах на год, наорал на меня, сказав, что я плохо начал, однако я не посмел возразить. Когда я увидел, что Элиас с Натаном сидят в моем классе со мной и самодовольно ухмыляются, то понял: год предстоит не из легких. Я пытался стать невидимкой, но это не помогло. Стало только хуже. Теперь я понимаю, что надо было действовать сразу, пожаловаться. Но тогда я думал, что со временем они отстанут от меня. Получилось ровно наоборот. Они начали толкаться на лестницах, таскать мои вещи, обзывать «лицейской бородавкой», «ошибкой природы», «оскорблением человечеству» – и это еще не самые ужасные варианты. Я плохо спал. Жизнь с давлением дома и травлей в лицее превратилась в сущий ад: ни минуты покоя, ни минуты. Я был все время настороже, но тем не менее не знал, когда разразится следующая атака. Я больше ничего не слушал на уроках, пытаясь придумать, как не остаться наедине с Элиасом, Натаном и Ясером, который довольно быстро присоединился к их паре. Во время занятий музыкой я был рассеянным и чем больше делал ошибок, тем больше Арно заставлял меня заниматься.

К пасхальным каникулам я с трудом держался на ногах. Засыпа́л, надеясь, что не проснусь, и просыпался, надеясь заболеть достаточно серьезно, чтобы попасть в больницу. Вокруг было полно людей, но одиночество душило меня.

А потом вдруг забрезжил свет по имени Моргана. Я заметил ее с самого первого дня в лицее, как и все. Разве можно избежать солнечных лучей летом? Но простым смертным не дано заговорить с солнцем и не обжечься. Однажды солнце решило сблизиться со мной. Я тогда болел (не настолько серьезно, как хотелось бы, просто безобидный грипп). Не стану описывать удивление, когда я узнал, что Моргана заходила и оставила домашние задания. Я был бы так же шокирован, если бы Беатриса сказала, что в гости заходила Рианна[18] и оставила мне последние задачки по математике. Помню, ужасно сердился на Беатрису за то, что не разбудила меня от болезненного сна, чтобы я смог увидеть Моргану здесь, в моей семейной вселенной.

Я знал, что она уже какое-то время встречалась с Элиасом, но они расстались пару недель назад, только не обратил внимания. Перемены в любовных историях лицея случались каждый день, да к тому же, как и говорила Аделина, я был слишком наивен.

Как только я вернулся в школу, тут же решил поблагодарить Моргану. Казалось, она смутилась, только я стеснялся еще больше. Решив, что напридумывал лишнего, я все-таки схватился за протянутую мне соломинку и не собирался ее отпускать. Все знают, что если испытываешь к кому-то чувства, то смущаешься в его присутствии. Ладно, скажешь, я действительно напридумывал, но Моргана приехала аж ко мне домой, это что-то да значит, не так ли?

Да, значило, но совсем не то, что я решил.

На следующий день после моего выздоровления Элиас отправил мне эсэмэску в обеденный перерыв: «Вечер покера у меня дома. Ты приглашен, везунчик!» Меня бросило в холодный пот: я совершенно не хотел идти. До сих пор Элиас просто отбирал у меня часть карманных денег, но я чувствовал, что дело обернется катастрофой.

«Денег нет», – ответил я.

«Да плевать, играем на жетоны».

Его ответ не слишком меня убедил. Больше всего на свете я не хотел проводить время в компании Элиаса и его дружков. Тогда я выдумал новую отговорку, что не умею играть.

«Научим, это легко».

«Слишком много домашки».

Элиас не ответил, и я подумал, что выкрутился. Опять ошибся: Моргана подошла ко мне на одной из перемен. Ничего не напоминает? Если напоминает, можно дальше не рассказывать, ты уже все знаешь.

Помню, что испытал, когда они сделали фотографию. Болезненное унижение, полное отчаяние, разъедающий стыд. Весь мир рухнул. Я автоматически натянул штаны, забрал вещи и, полумертвый от пережитого, вернулся домой. Все остальное – реакцию, насмешки, хохот – даже сейчас не могу вспомнить. Видимо, я запер эти воспоминания глубоко, надеясь, что они никогда не вернутся. Тогда я думал, что хуже и быть не может. И снова ошибся.

На следующий день Элиас подошел ко мне, показал видео и фотографии. Сказал, что, если я не заплачу им триста евро до выходных, все это отправится в соцсети. Казалось, он меня закапывает глубоко в землю. В горле пересохло, я не мог дышать.

Сразу после уроков я направился к банкомату. Со своей банковской карты я мог снимать лишь сто евро в день. Дело было в среду, я подсчитал – едва успею.

На следующей неделе все началось снова. Элиас обещал, что это последний раз. К несчастью, у него были какие-то проблемы и он нуждался в деньгах. И снова. И снова. Пока у меня не закончились все средства на счету. Только вот он требовал еще. Тогда Элиас назначил мне встречу в коридоре, где на тот момент никого не было, чтобы поговорить. Я пришел и застал его с Натаном и Ясером.

– Гони деньги, – прогремел Натан. – Как хочешь выкручивайся, иначе запостим фотки.

– У твоего отца должна быть карта, – добавил Элиас, – и у матери…

Черт, в дверь звонят уже в третий раз! Какой приставучий доставщик. Разве не ясно, что никого нет дома?

Так, сейчас он жмет на звонок не переставая. Пойду пообщаюсь с ним. В конце концов, мне только полегчает, если наору на кого-нибудь.

17 часов 15 минут

Приставучий доставщик оказался не доставщиком.

Готовясь к атаке, я открыл дверь и потерял дар речи, столкнувшись лоб в лоб с Аделиной.

Выглядел я, пожалуй, и вправду неважно, раз она сказала:

– Похоже, ходячие мертвецы и вправду существуют…

Я не ответил, но она и не настаивала. Аделина ткнула меня указательным пальцем в плечо, покрутила, довольно сильно толкая, и вошла в дом.

– Теперь можешь закрыть дверь, – приказала она.

Я, конечно, подчинился, не в силах возражать Аделине. Ко мне вернулся дар речи:

– Как ты узнала, где я живу?

Чтобы показать мне, насколько глупый я задал вопрос, она закатила глаза.

– У нас не то чтобы прорва семей Валинцки в городе. А тех,