Во дворе дома Палмеров стоит компания взрослых парней, один из которых его брат Лукас, а еще в одном я узнаю высокого и худого типа с Утеса. Не знаю, что Мэтью им говорил обо мне, но смотрят они не очень приветливо и, увидев нас, обрывают разговор. Однако, если это и беспокоит Мэтью, то виду он не показывает и просто проходит мимо.

— Мэт, какого черта?

— Отвали, Лу! Тебя забыл спросить!

Я замечаю рядом с Лукасом еще одного взрослого парня, которого уже видела раньше. Красивого и хорошо одетого, с холодным взглядом синих глаз и жестким ртом. Я точно видела его на нашей улице и здороваюсь:

— Привет.

Казалось бы, обычное приветствие, но не получаю ответа. Лишь пристальный, изучающий взгляд.

— Пойдем, Эшли! — уводит меня от них Мэтью. — Не обращай внимания. Этот дом и мой тоже.

— Мне кажется, тот парень — сосед Патриции. Он точно живет в нашем районе и учился в нашей школе…

— Да, вместе с Лукасом. Его зовут Картер Райт. Но поверь, это все, что о нем можно сказать положительного.

— Он странный.

— Хуже. Я не знаю никого, кому бы он был по зубам, даже закону. Но лучше его вообще не знать.

Мы вышли из гаража со стороны двора и теперь подходим к дороге, скрывшись от чужих глаз.

— Я тебя отвезу, — предлагает Мэтью, обнимая меня, и я поворачиваюсь к нему лицом.

— Не нужно. Ты забыл, что я на машине?

— Все равно.

— Нет. Я приеду и сразу позвоню. Тебе нужно принять душ, ты весь в саже и машинном масле, а мне — успеть домой до того, как отец уедет на ночное дежурство. До завтра?

Он вздыхает и, несмотря на то что нам хорошо вдвоем, не без грусти:

— Эшли, если бы можно было тебя не отпускать, я бы не отпустил, — признается. — Но у меня на тебя нет никаких прав.

— Права? Э-м, Мэтью, — я поднимаю ресницы, широко улыбаясь, — ты сейчас о чем? Мне начинать мечтать или краснеть? Потому что кое-какие права на меня ты имеешь.

— Черт! Сам не знаю.

Мы смеемся, потому что это весело читать мысли и надежды в глазах друг друга. И смотреть друг на друга, ничего не скрывая.

— Спасибо за вечер, Эш. Жаль, что не получилось тебя никуда свозить, но, надеюсь, ты не сильно скучала в обществе Палмеров? Мой отец не очень приветливый человек, как ты заметила. Иногда с ним трудно.

— Что ты, твой отец был очень мил. Особенно, когда строил догадки о моем будущем и называл «Барби». Что это, если не внимание и забота? Я ему понравлюсь, вот увидишь!

— А вот в этом ни капли не сомневаюсь. Поверь, сегодня он был паинькой. К концу дня почти не ворчал и не вспомнил о выпивке. Думаю, ему интересно, что из всего этого выйдет, иначе бы он нас раньше прогнал.

— Знаю.

Я привстаю на носочки и целую Мэтью сначала в чумазую щеку, а потом в теплые губы. Обнимаю крепко за шею, прикипев к ним на долгую секунду. Мне тоже не хочется от него уходить, но я не могу остаться. Пока не могу.

— Мне пора. Но, засыпая, я буду думать о тебе и завтрашнем дне. Обещаю!

Я приезжаю на улицу «Трех кленов» к десяти вечера, оставляю «Шевроле» на подъездной аллейке у дверей гаража, и захожу в дом.

Папа и Патриция стоят в холле и о чем-то негромко говорят, я только слышу имя «Кэтрин» и слова: «Я переживаю… Поговори с ней», но, увидев меня, оба замолкают…

— Привет, родители, я вернулась!

…Обернувшись, с выжиданием смотрят, словно им неизвестно, чего от меня ждать. И вообще, я ли это.

Мне приходится остановиться и развести руками в стороны:

— Да, я была у страшных Палмеров, и меня никто не съел. Со мной все в порядке, правда! По вечерам Мэтью с отцом работают в семейной автомастерской, и я провела время с ними.

— Эшли, ты не предупредила нас о своем свидании, — с упреком замечает Пэйт.

— Нет, я говорила.

— Но мы ожидали, что ты вернешься раньше. Тебе завтра в школу.

— Ну, извините. До выходных ужасно долго, а я соскучилась по своему парню — это не запрещено. Интересно, — вдруг догадываюсь, — а Кейт дома?

Патриция молчит, и отец тоже. Им нечего сказать, но я и так знаю ответ:

— Понятно. Ее тоже будете отчитывать, когда вернется? Или вы меня за двоих воспитываете?

— Ладно, иди к себе, Эшли. Потом поговорим.

— Хорошего вечера, пап. И я тебя тоже люблю.

Я поднимаюсь в свою комнату и раздеваюсь. Убираю вещи в шкаф. Обижаться на родителей не хочется, хочется кофе со сливками и горячий бутерброд, но от идеи позднего ужина отказываюсь, когда, выйдя к лестнице, собираясь спуститься в кухню, слышу внизу голос Кейт и понимаю, что у нее разговор с матерью.

Мешать им я точно не хочу и возвращаюсь к себе.

Я включаю свой компьютер и сажусь за стол. Проверяю электронную почту и смотрю текущий этап конкурса фотографий.

Мое имя по-прежнему среди финалистов, а фотографии приняты и одобрены модератором. Однако результата ждать еще рано — последний этап конкурса самый длинный и спорный, и начался всего два дня назад. Организаторы собирают мнения известных фотографов, и все готовятся к рождественским праздникам, так что волноваться не стоит. Зато на почте меня ждет короткое и необычное письмо от устроителей конкурса — одного из редакторов журнала. И прочитав его я не знаю, радует оно меня больше или удивляет.