и множество судов, хорошо вооруженных, представляли собой надежную защиту Варны со стороны моря. Изумление турецких офицеров — командиров кораблей, крепостных артиллеристов — наверняка было не меньшим, чем русских офицеров на пароходе, который следовал, казалось, прямо в пасть волка. И те, и другие в замешательстве пытались разгадать намерения адмирала. Ни с бастионов, ни с кораблей не последовало ни одного выстрела. «Метеор» продолжал двигаться полным ходом, его паровая машина бодро громыхала, ветер наполнял паруса, увеличивая скорость судна. Пароход беспрепятственно пересек залив от одного края к другому, повернул и последовал к Евксинограду.

Адмирал понимал огромное удивление своих офицеров, вызванное этой дерзкой вылазкой. Позднее на совещании, которое он созвал для обсуждения предстоящих действий, он сказал, что хотел подтвердить свои сомнения относительно характера противника. Он, конечно, шутил, но в его шутке содержалось немало истины.

— Наш противник силен и, несомненно, храбр, но имеет склонность к умствованию. Эта черта характера мешает принимать быстрые решительные действия. Ну, и я рассчитывал на нашу новую технику. Дело в том, господа, что машина не зависит от капризов ветра. Несомненно, будущее за пароходами.

Младшие офицеры восприняли эту рискованную вылазку как урок, данный им адмиралом. Старшие же чины посчитали ее авантюрой. По их мнению, турецкие корабли могли окружить и легко пленить русский пароход, одним ударом ликвидируя все командование флотом. Может, Грейг и прав в своих рассуждениях, но поблагодарим бога, что не случилось худшего — так думали многие высшие офицеры.

В тот же день, когда Черноморский флот появился перед Варной, усиленный сухопутный отряд, теперь под командой Меншикова, спустился с горного села Дервент и занял позиции перед крепостью. Солдаты начали строить редуты северо-восточнее стен на расстоянии примерно в тысячу шагов. Там находились, протянувшись от берега в глубь суши, первый и второй бастионы. Их орудия засыпали огнем русские позиции. Северные ворота крепости открылись и выпустили наружу конные отряды Юсуф-паши. Они ринулись на укрепления, пытаясь разогнать их строителей. В ответ русские полевые орудия открыли заградительный огонь и вынудили турецкую конницу вернуться в стены крепости.

После всех этих событий — прибытие сухопутного отряда, первая успешная стычка с противником, дерзкая вылазка на пароходе — адмирал решил, что пришло время ставить ультиматум.

В уютной адмиральской каюте обсуждали текст ультиматума, который будет вручен паше через час.

— Читайте, Иван Викторович, — предложил Грейг дипломату Ботьянову. — Слушаю… продолжайте… пока все верно…

— Крепость, находящуюся под вашим командованием, — продолжал Ботьянов, — ожидает такая же участь, как и прочие крепости, которые не смогли остановить продвижения русских войск. Всякое сопротивление вашей стороны против наших превосходящих сил будет не только совершенно бесполезным, но и приведет к потере жизней многих храбрых воинов. Желая избежать излишнего кровопролития, хочу предложить Вашему превосходительству наиболее честные и выгодные условия, если Вы решите капитулировать. Если же Вы вынудите меня начать осаду Вашей крепости, то условия капитуляции уже не будут столь выгодными для вас.

В ожидании Вашего скорого ответа,

С искренним уважением Вашего превосходительства,

Адмирал Грейг

— Хорошо. Коротко и ясно, — сказал адмирал.

Он принял документ из рук дипломата, отнес его к своему бюро, подписал и с усмешкой вернул Ботьянову. Усмехался он своему дерзкому вызову, так как если говорить о превосходящих силах, то именно паша был тем, кто располагал таковыми. Но у адмирала имелось другое превосходство: твердый дух и героизм русских воинов. На них рассчитывал, на них надеялся он в предстоящей неравной схватке.

Глава XVI

Юсуф-паша готовит ловушку

Старый дом Арнаутов весь трясся при каждом орудийном выстреле. Осколки гранат падали на крышу и ломали черепицу. Огонь орудий русских кораблей и полевых батарей велся по крепости непрерывно от восхода до захода солнца.

Вечерело, а стрельба не прекращалась. Канонада ненадолго затихала, как будто орудиям требовалась передышка, и потом возобновлялась с новой силой. Земля тряслась, гул и грохот болезненно били по ушам людей, прятавшихся в глубоком погребе дома Арнаутов.

Глинобитный дом старого Арнаута, на вид непрочный, стоял на фундаменте глубоко врытых огромных каменных блоков. Никто не знал их происхождения. Строители наткнулись на них, изумились искусству старых мастеров и использовали их для фундамента нового дома. И между блоками получился просторный, глубокий и прохладный погреб. Сейчас в нем при свете сальной свечи напряженно пережидали обстрел те, что остались от семьи Арнаутов. Старый Арнаут то и дело беспокойно вскакивал с места, мелкими быстрыми шажками поднимался по каменным ступеням и выглядывал наружу. Катерина, больная дочь Кормщика, дрожала от холода и прикрывала слабые плечи домотканым шерстяным одеялом. В свете свечи ее лицо уподоблялось лику святой Марины, перед иконой которой она часто ставила свечи в небольшой церквушке Св. Марины. Неизвестный иконописец изобразил ее с большими печальными глазами, а глаза Катерины, которые обычно выглядели испуганными и печальными, сейчас были наполнены напряженным ожиданием. В них не было ни страха, ни печали. Внуки Арнаута тоже молчаливо слушали канонаду. Сосредоточенно прислушивался орудийному грохоту и Атанас, старший внук. Со времени злосчастной помолвки, которая в одночасье превратилась в похороны, юноша изменился неузнаваемо, он как будто возмужал. Его так же сильно влекло к учению, к книжности, но та задумчивость, отрешенность от мира, как будто для него ничего не существовало кроме книг и ученья, переменилась в нечто иное. Пережив настоящее, осознав его, этот молодой муж ничем не напоминал того испуганного новобрачного. И еще один человек, сидевший рядом с ним, сильно изменился. Рада. Старый отец капитана Николы вскоре последовал за сыном, и Рада осталась совсем одна. Пауна взяла ее к себе.

— Они не знают, что бьют по нашему кварталу. Не знают, где пороховые склады, где казармы. Туда надо бить, туда! — произнесла Рада. — Атанас, напиши об этом, укажи точно, где что находится.

— Пусть бьют! Дома построим, лишь бы поскорее приходили, чтобы не длилось это долго, — вздохнула Пауна. Она оставалась все такой же, сильной и ловкой, как прежде.

— А если разрушат все дома, куда же мы пойдем? — спросил Васильчо.

— Найдется куда, — ответил дед, — не беспокойся. А те подземелья на что? Здоровые, глубокие, просторные… Три квартала вместят.

— А кто в них жил? — не успокаивался мальчик.

— А я знаю? — пожал плечами Арнаут. — Об этом нигде не написано.

— Когда пойдете, возьмите меня с собой, — посмотрел мальчик на деда умоляющим взглядом.

— Помолчи уже, — накинулась на него Пауна.

— Если бы я не нашел ту дыру, то куда бы пошел бачо Атанас? — голос Васильчо затрепетал от обиды.

— Ты, ты, внучок… еще сходишь. Мы отправим твоего