Похоже, что я один остался не у дел.

— Ничего подобного, — усмехнулся Деев. — Даже и не надейся. Будешь сегодня работать топтуном и следить за всей четверкой, а в приоритете — за Тарасенко и Березиным. Понял?

— Так точно, понял, — довольно ответил Иван.

— Лев Иванович, — обратился к Гурову Деев. — Бери руководство на себя. Дела объединили по твоей инициативе, тебе со всем и дальше разбираться. Я сейчас к нашему Церберу… то есть к Волгину, на доклад схожу и присоединюсь к Рустему. Буду помогать ему по технической части. У меня знакомые на Билайне есть. Помогут пробить номера телефонов этой четверки. Заодно и номер Светланы Корякиной у них раздобуду.

— Было бы хорошо, — ответил Гуров и, приняв на себя полномочия главного в этом деле, сказал: — Что ж, если всем все понятно, то давайте работать. В шесть собираемся в кабинете и делимся информацией.

После того как все разошлись, Гуров остановил Станислава и спросил:

— Слушай, а что там с вещами Айнуры? В комнате у нее что-то осталось? У меня Дина вчера спросила, а я и не знал, что ответить.

— Эх, как-то мы с тобой сразу не подумали, куда они вещи Айнуры могли деть, когда ее устраняли, — озабоченно хмурясь, отозвался Крячко.

— Я вот что думаю, — продолжил рассуждать Гуров после недолгого молчания. — Оставить они у себя могли только что-то ценное — телефон, без сим-карты, конечно же, ноутбук или драгоценности. А от остального, скорее всего, избавились. Но вот беда. Мы-то с тобой не знаем, какие вещи принадлежат Айнуре, а какие — не ее. Поэтому раскрутить на признание и прижать этот квартет будет не так просто. А я так думаю, что нам их сегодня-завтра надо обязательно задержать, допросить и обыск в квартире сделать. Тянуть с этим дольше я смысла не вижу.

— Ты прав, задержать их нужно в любом случае, хотя бы для того, чтобы сделать обыск, — ответил Станислав. — Не нравится мне бардак в комнате парней, да и все эти отговорки с ремонтом ноутбуков… Какие-то они за уши притянутые. А насчет вещей Айнуры… Они могли все ее вещички спрятать в камере хранения. Вот узнает сегодня Дербенев, с какого вокзала или аэропорта Айнура якобы убыла в Крым, и будем шерстить все камеры.

— Нужно взять у Дины описание вещей дочери: как выглядит чемодан, какой марки телефон и ноутбук, — кивнул Гуров. — Так что, пока она не уехала, я с ней созвонюсь и договорюсь о встрече.

— Во сколько она улетает?

— Точно не знаю, но она говорила, что поздно вечером.

— Надо бы проводить, — посмотрел на Гурова Крячко.

— Провожу, как же не проводить, — машинально ответил Лев Иванович, думая совсем о другом.

— Так ты с ней сейчас созвонись и езжай на встречу, а мы с Викторией — а вот, кстати, и она — будем морги обзванивать.

Последние слова Станислав сказал уже громче, чтобы привлечь к ним внимание психолога, что ему и удалось.

— Нет чтобы предложить женщине более приятное времяпрепровождение, так ты предлагаешь такую смертную скуку, как обзвон моргов, — пошутила Зимина, подходя к полковникам. — Мне по дороге встретился Деев и рассказал коротко, что решили на оперативке. Рада сотрудничать.

— Вот и славно, — улыбнулся Гуров. — Сотрудничайте тут, обзванивайте морги, а я поехал добывать сведения о вещах убитой девушки.

Глава 20

Дина ждала Льва Ивановича у Михайловны, уже одетая во все дорожное. Ей нужно было ехать в морг, забрать тело Айнуры и переправить его в аэропорт, чтобы гроб могли погрузить в самолет заранее.

— Давай сделаем так. Я тебя отвезу на машине, ты все оформишь, мы сопроводим гроб до Внуково, а потом вернемся к Михайловне на квартиру и ты мне все подробно опишешь. Назовешь все вещи, которые, по твоему мнению, у нее с собой могли быть, — предложил Гуров, когда Дина объяснила ему, что ей нужно срочно уехать по делам.

— Хорошо. С тобой мне будет спокойней, — улыбнулась Дина, соглашаясь на предложение Льва Ивановича.

Быстро управиться с делами не получилось. Рутинная бюрократическая система работала исправно и требовала от женщины то какие-то копии документов, то справки с обязательными штампами и подписями. Когда вконец измученная Дина наконец-то сдала гроб в специальное багажное отделение и ее уверили, что он теперь никуда не денется и его даже вовремя погрузят на нужный рейс, было уже почти два часа дня.

— Есть хочу, злая такая, что сил нет, — сумбурно призналась Гурову Дина, и он, как истинный джентльмен, повез ее обедать в небольшое, но уютное кафе недалеко от центра.

Дина отнекивалась, а потом даже пыталась заплатить сама за еду, но Гуров ей не позволил.

— Послушай, — сказал он бывшей однокласснице с улыбкой. — Я уже сто лет не ухаживал ни за одной женщиной, не считая своей жены Марии. Так неужели ты лишишь меня этого невинного удовольствия? В этом, поверь, нет ничего дурного или компрометирующего меня или тебя — если я заплачу за нас двоих.

Наконец-то Дина сдалась, и Гуров, оплатив счет и оставив щедрые чаевые немолодой и услужливой официантке, повез Дину на квартиру Лютика.

Отправив Михайловну прогуляться, они уютно устроились на кухне, и Дина вспомнила все, что, насколько она знала, было у дочери из вещей.

— Через несколько дней я могу тебе позвонить и выслать фотографии. Надо будет опознать, те ли это вещи, которые ты мне описывала, или нет, — сказал Гуров, стоя на пороге квартиры.

— Хорошо, — коротко и устало ответила Дина и вдруг, шагнув ко Льву Ивановичу, быстро и неловко поцеловала его в щеку. — Извини меня, Лева, — сказала она и опустила глаза.

— За что? — Лев Иванович опешил и от поцелуя, и от извинения.

— За все, — смутившись, ответила Дина. — Ну, что тогда, в школе, я тебя отшила и не приняла твои серьезные намерения. Тогда ты мне казался каким-то… Слишком серьезным и немного занудным, что ли, — добавила она.

— Занудным и серьезным? — усмехнулся Лев Иванович. — Это — да, есть за мной такой грех, — рассмеялся он. — Я и сейчас порой, знаешь, какой серьезный и занудный! Иногда сам себя пугаюсь. Но, между прочим, это мне помогает в работе — серьезность и сосредоточенность на чем-то одном. Вот в школе я был очень серьезно сосредоточен на тебе, Динка.

— Теперь это уже в далеком далеке, — ответила она ему тихо.

И словно эхо из прошлого, отозвались в сердце Гурова ее слова.

Глава 21

Вернулся Лев Иванович в управление задумчивым и хмурым.

— Ты чего такой кислый? — поинтересовался у него