Я это дело продумывал как надо, — всё же вернулся из своих дум и мигом «встал на дыбы» Гинзбург. — Да, разом всю рессору заменить никак не выйдет. Это факт, с которым я спорить не собираюсь вовсе. Но вот собрать её на месте из отдельных листов — вполне возможно. А отдельные листы в люки башни вполне себе свободно входят. Потому максимум, что ожидает экипаж при ремонте рессоры, так это определенная скованность движений внутри танка. И только!

— Что же, логично, — вынужден был согласиться с подобным подходом Геркан. — Ну а чего же ты торсионы не захотел применить? Тогда бы и места внутри боевого отделения прибавилось. А то сейчас тому же механику-водителю приходится ну очень сильно ужиматься на своем месте.

— Как ты и говорил прежде, я взял то, что имелось под рукой. Танк-то был начат проектированием более двух лет назад. А по торсионам у нас дело сдвинулось с мертвой точки лишь в начале этого года, — привел действительно железный аргумент в своё оправдание создатель Т-111. Тут Александру крыть было нечем. Первые реальные шаги по внедрению в советскую бронетехнику торсионной подвески действительно были сделаны лишь в феврале этого года, не смотря на то, что лично он заикался о необходимости её изучения еще несколько лет назад. — Хотя, должен признать, что буду рад опробовать подвеску подобного типа на своей машине. Тут ты, конечно, прав. Места внутри не сильно много и каждый кубический сантиметр пространства на счету. Только как прикажешь мне быть с топливными баками?

— А что с ними не так? — в ожидании очередных неприятных известий напрягся Александр. Всё же именно с его подачи размещение топлива внутри танка всегда и везде в советском танкостроении являлось тем еще камнем преткновения. Стратеги из Генерального Штаба РККА мыслили исключительно глобально и требовали обеспечить им не менее 200 километров хода танка на одной заправке хотя бы по грунтовым дорогам. Что для того же Т-26 означало бы потребность в наличии на борту четверти тонны бензина. И вдвое большее количество топлива у Т-24. С чем конструкторы так и не смогли справиться. Учитывая же совершенно иную конструкцию трансмиссии Т-111, нежели у Т-24, сделавшую невозможным установку топливных баков в промежутке между двигателем и боевым отделением из-за наличия там сцепления и карданного вала, в новом танке требовалось запихнуть в какое-то иное место многосотлитровые ёмкости.

— Да, да, да. Ты всё правильно понял, — отметив скривившуюся в ожидании неприятной информации физиономию собеседника, поджав губы, кивнул головой Гинзбург. — Мне пришлось разместить их внутри боевого отделения. Прямо под башней. И если смонтировать там торсионную подвеску, мне эти самые баки придется делать куда меньшего размера, что тут же повлечет за собой снижение боевого радиуса действия танка.

— Сёма, как ты мог! — находись они сейчас в театре, Александр непременно бы сорвал гору оваций за экспрессию своего восклицания, явно пришедшего из самой глубины души. — Ты же превратил свой танк в натуральный крематорий для экипажа! Тем более, что у тебя там двигатель бензиновый!

— Вот так и мог! — вновь окрысился в ответ Гинзбург. — По-другому то, оказалось вовсе невозможно! В моторное отделении с трудом удалось втиснуть всего два бака по 120 литров. И то лишь благодаря тому, что мотор у меня с воздушным охлаждением! А если смонтировать тот же танковый М-17, и тех баков не станет, поскольку на их место придется ставить радиаторы охлаждения. Вот и остается один единственный вариант — монтировать топливные ёмкости внутри боевого отделения.

— Кошмар, — только и смог что произнести Геркан, мысленно поставив себе еще одну галочку в список потребных исправлений. — Ну, что я могу сказать тебе на это, Сёма. Хочешь ты того или нет, делай новый бронекорпус гораздо более сложной конструкции — с полноценными надгусеничными полками. Заодно устанавливай верхнюю часть бортовой брони под углом градусов так в 45. Машина от этого, конечно, и потяжелеет, и подорожает. Но и защищенность возрастет. Заодно сможешь упрятать в появившийся дополнительный объем свои ненаглядные топливные баки, — припомнив примерную форму корпуса харьковского танка А-20[4], которому ныне опят же не суждено было появиться на свет, примерно обрисовал его Александр. — А иначе я слова не скажу в защиту твоей машины на танковом совещании с членами правительства, кое уже совсем скоро должно будет пройти в Кремле.

— Они не мои, — буркнул в ответ «раскритикованный с ног до головы» Гинзбург, ибо ничего иного ему более не оставалось. Всё же протолкнуть танк именно своей конструкции на вооружение РККА ему ой как хотелось. Впрочем, как и любому другому ценящему себя инженеру-конструктору. А потому в который уже раз приходилось прислушиваться к пожеланиям очередного человека, способного, как протолкнуть его проект вперед, так и поставить на нём жирный крест в угоду какой-нибудь иной машине. Тем более что Геркан так-то говорил правильные вещи.

И ВНОВЬ Я ВОПРОШАЮ ВАС, ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ!

ГДЕ МОИ ЧЕРТОВЫ ЛАЙКИ!!!

ИЛЬ НЕ ЗАСЛУЖИЛ?

[1] Т-111 — малый танк тяжелого бронирования конструкции Гинзбурга. Не пошел в серию, поскольку по совокупности характеристик проигрывал танкам Т-34 и КВ-1.

[2] Т-46 — легкий колесно-гусеничный советский танк. Создавался на смену Т-26. Всего произведено 5 шт. Во время ВОВ их корпуса использовались в качестве неподвижных огневых точек.

[3] МТ-5 (или МТ-5–1) — советский бензиновый танковый двигатель воздушного охлаждения мощностью в 320 л. с… Применялся в танках Т-46 и Т-111. Работы по нему прекращены в пользу дизельного мотора В2.

[4] А-20 — советский легкий колесно-гусеничный танк с наклонной броней, на основе которого был создан А-32 ставший прототипом танка Т-34.

Глава 12

Растоптанные и народившиеся «бабочки»

— Чего еще интересного покажешь? — закончив с изучением и критикой Т-111, Геркан как-то по-хозяйски осмотрел ближайшие окрестности заставленного всевозможной техникой двора 185-го завода, высматривая на нём интересные для себя машины. Всё же где ещё, как не здесь, было появляться на свет чему-то совершенно новому и вполне себе достойному в бронетанковом семействе РККА?

— Вы хочите танков с дизельным двигателем? Так вот что я вам скажу. Их есть у меня! — совершенно по-наглому ухмыльнувшись, словно не главный конструктор одной из кузниц советских бронетанковых войск, а какой-то дворовый хулиган, Гинзбург простер руку в сторону слегка «раздавшегося» во все стороны Т-26, который и являлся ранее обсуждаемым Т-46. — Прошу!

—